"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

повторил Федер. - Пошли. Прямо сейчас.
- Но послушайте! Вы же серьезный человек, вы же руководитель! Какие-то
дикие пережитки. Ведь не до такой же степени ваши эти правила... Я слышал
что-то, но думал - сказки. Я никогда...
- Я жду, - сказал Федер.
- Ерунда какая-то. Дичь! - Дю-А снова принял официальную позу. - Вы тут
на своих проборах до того уже докатились... Я всех этих правил не признаю!
Я работать сюда приехал. Я вам еще... Мы еще... - Он часто моргал и гневно
ежился. А потом выкрикнул, почти с тем же пафосом, что и во время речи про
вандализм: - Я покидаю это собрание!
И прошел мимо нас, и мы проводили его глазами, и Федер чуть
отодвинулся, давая ему дорогу, и чуть-чуть, еле заметно, улыбнулся, когда
дю-А суетливо юркнул в дверь. И все мы поняли, что проборная карьера
нашего математика на этом закончилась.
Я до сих пор не знаю, струсил он тогда или нет, и никогда не возьмусь
об этом судить. Здесь могла быть и трусость, и ярое неприятие наших
куаферских обычаев, которые (я сейчас понимаю) для нормального человека и
впрямь могут дикими показаться. Честно говоря, я тоже не слишком-то верил
в реальность дуэльного кодекса куаферов: думал, сказки. Обычно до дуэлей
не доходило, во всяком случае, при мне. Обычно кончалось руганью, в
крайнем случае мелкой дракой тут же, на месте, после чего спорщики несли
наказание, порой тяжелое, потому что ведь нельзя на самом деле куаферам
драться, за этим следят. А дуэли, я о них только слышал, и слышал,
конечно, что вызов, формальный вызов, именно и состоит в приглашении
прогуляться, и именно такими словами, какие тогда Федер сказал. Я до сих
пор иногда думаю, что на самом деле Федер никакой такой дуэли в виду не
имел и хотел только припугнуть дю-А, хотел только, чтобы дю-А струсил или
выглядел струсившим в глазах остальной парикмахерской команды. Что дю-А
просто поймался на удочку. Хотя не знаю.
А дальше - это не самое главное, что я хотел рассказать, к тому я
подхожу только. Мне и подходить страшно, и стараюсь все время это то
оттянуть - дальше со мной случилось такое, чему я и названия подобрать не
могу, даже не могу сказать точно - случилось оно или нет.
С одной стороны, я твердо уверен, что ничего не было. Что было только
то, что Федер начал говорить о проборе, о его "деталях и одновременно
склонять во все стороны имя осрамившегося старшего математика. Дальше
вспоминается так: я окончательно осознал, что дю-А под моей защитой, и
сказал примерно следующее:
- Тот, кого вы ругаете, сейчас не здесь и не может ответить, так что
представим на секундочку, что он - это я, и представим на секундочку, что
твое предложение, командир, насчет прогуляться принято.
Я не знаю, что я сказал точно, и тем более не знаю, что ответил мне
Федер. Думаю, что просто отмахнулся, как от глупого шутника, а я
похорохорился немного и замолчал. Да, наверное, что-то в этом роде и
произошло. _Но я этого совершенно не помню_.
А зато в деталях мне помнится то, чего, как я знаю, не происходило
вообще. Что вызов мой был в ту же секунду принят, правда, с недоумением
некоторым, и что после собрания отправились мы с Федером в лесок - тот,
конечно, что внутри биоэкрана - в лагере. Мы светили себе под ноги
фонарями и с предельной вежливостью предупреждали друг друга о яме или о