"Александр Иванович Покрышкин. Познать себя в бою (про войну)" - читать интересную книгу автора

полком. Это оттуда они вылетали на бомбежку нашего аэродрома в Бельцы! Надо
их сжечь, пока самолеты на земле, - предложил я Виктору Петровичу.
- Не горячись! Такое решение без согласия дивизии мы принять не можем.
За самовольство намылят нам шею. Выезжайте на стоянку и ждите распоряжений.
Солнце уже склонялось к горизонту, а команды для вылета на Романы не
поступало. Дьяченко не переставал возмущаться:
- Ну зачем мы, как ошалелые, носились среди зенитного огня. Какой толк
от того, что нанесли на карту аэродром с самолетами...
- Не ной! И так тошно, - оборвал я Дьяченко. - Время еще позволяет.
Может быть, вылетим.
В это время с КП раздался телефонный звонок: быть в готовности номер
один. Обрадовались, быстро забрались в кабины. Проходят минуты - ракеты на
вылет нет. Прибежал телефонист и сообщил, что в направлении нашего аэродрома
летят три девятки вражеских бомбардировщиков. Всем быть готовым к отражению
налета. Распоряжение передано с КП. Что ж, мы не ударили по ним в Романах,
теперь они ударят по нашему аэродрому! Брала злость на такую
нераспорядительность и нерасторопность. А как известно, злость до добра не
доводит.
Техник самолета И. Вахненко, внимательно всмотревшись в небо, крикнул:
- Товарищ командир! Летят!
Вглядываюсь в сторону, куда показывал он рукой. Увидел вдали группу
бомбардировщиков. С первого контакта запустил мотор и вырулил со стоянки.
Заработали двигатели на других самолетах. Зная, что взлет производится по
команде с СКП с разных направлений, решаю подняться в воздух раньше всех. Но
почему нет ракет на вылет по тревоге? Мучительные секунды и вдруг над КП
взвились три красных огонька. Тут же взлетел и ринулся к бомбардировщикам.
Вот они уже невдалеке. Самолеты выкрашены в черно-зеленые и желтые пятна.
Конструкция совершенно незнакомая. Чуть довернул к бомбардировщикам и низкое
вечернее солнце ослепило меня. Оно не дало мне рассмотреть более внимательно
за эти короткие секунды сближения тип машин. Решаю, что противник сейчас
будет бомбить аэродром. Бросаю свой самолет в крутой разворот. Захожу в
хвост левому крайнему и метров с пятидесяти открываю огонь. Но успел дать
лишь короткую очередь, как мой самолет от струи атакованного самопроизвольно
делает бочку. Бомбардировщик, разворачиваясь влево, пошел вниз. "Этому
достаточно", - подумал я. Развернул свой самолет на правый фланг группы.
Делаю горку для атаки сверху... И тут оцепенел: на крыльях звезды...
Что я наделал! Атаковал своего. Лечу рядом с группой и не соображу, что
делать дальше. Увидев, как устремились на группу позже меня взлетевшие
"миги", бросаю самолет наперерез. Покачиваю крыльями, подставляю себя под их
прицелы, не даю никому стрелять.
Вскоре наши летчики разобрались в обстановке и ушли на аэродром. Лишь
один я летел рядом с группой и не мог решить, что делать? Стыд и позор жгли
сердце. Мелькнула шальная мысль сделать переворот и - к земле... Удержало от
этого поступка появление в воздухе других бомбардировщиков, в колонну
которых пристроилась и атакованная мною группа. Значит, все! Все же идут на
Романы! Вот там мое оправдание: блокировать аэродром и не дать взлететь
истребителям.
Над аэродромом, под сильным зенитным огнем мой истребитель крутился
минут пятнадцать. Я был готов атаковать вражеские самолеты. Но никто не
взлетал. А наши бомбардировщики так и не подошли. Вероятно, обрабатывали