"Борис Николаевич Полевой. Полководец (Биографическая повесть маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева) " - читать интересную книгу автора

подать, - за Тельтов-каналом. Какой-то командир посоветовал подняться на
крышу "небоскреба".
- Небоскреба?
- Ну да, есть тут такой долговязый домина. На самом канале. Там у
летчиков пункт наведения. Он у немцев, конечно, на прицеле, этот домина,
да сейчас им, видать, не до этого. Опасно, конечно, зато оттуда Берлин как
на ладони. До самого центра видно.
Поднялись и мы с корреспондентом "Комсомолки" Сергеем Крушинским.
Плоская крыша, пересеченная целой гребенкой труб, а под защитой этих труб
устроил пункт наведения командир гвардейского бомбардировочного корпуса.
Но и оттуда ничего не было видно. Город тонул в серой весенней мгле, и,
лишь когда луне удавалось выглянуть сквозь быстро проносящиеся облака из
серого месива туч, ненадолго показывались контуры улиц, подсвеченные
заревом пожарищ.
Уже под утро я уснул, завернувшись в какой-то принесенный из здания
ковер, а проснулся от суеты, которая вдруг поднялась на крыше. Что такое?
Обстрел? Нет. На крыше "небоскреба" появились маршал Конев, командарм
Рыбалко и сопровождающие их офицеры. Ясно стало: Конев, по своему
обыкновению, организует НП, что называется, на самом пороге Берлина.
- А вы уже здесь? - удивился командующий, поздоровавшись.
Немецкие наблюдатели там, на той стороне канала, вероятно, засекли
оживление, наступившее на крыше. Затрещал пулемет. Целый веер пуль
полоснул по трубам, завязалась артиллерийская дуэль. Под визг пуль,
рикошетировавших о крышу, командующий что-то говорил Рыбалко и другим
генералам, что-то показывал им на расстеленной прямо по крыше карте,
сердито беседовал по телефону. Словом, работал. А между тем поднявшееся
солнце расплавило туман, и в розоватом свете его лучей сверху открылась
панорама Берлина - черный канал, липнущие к нему массивные здания завода
или склада, а дальше улицы, площади, шпили кирх, руины домов. И все это
заволоченное дымом пожаров.
Опять вспомнились слова Конева, сказанные там, под Калинином, когда у
меня появилась идея написать очерк о нем самом. Вспомнилось, как резко
перечеркнул он ту мою задумку. "Вот возьмем Берлин, тогда, пожалуйста,
пишите. - И добавил: - Если мы к тому времени живы будем".
"Возьмем Берлин!" - это он сказал, когда до Берлина было почти две
тысячи километров. А до Москвы - рукой подать. Теперь Берлин хорошо виден
с крыши этого долговязого домины.
Маршал стоит у парапета с биноклем. Не знаю, доводилось ли ему
когда-нибудь с такой удобной позиции обозревать сразу передовые части
своего фронта. Утро завязалось ясное. Дымка была лишь под городом. А над
Германией - голубое небо. Отсюда, с крыши, на левом фланге вдали
просматривались даже контуры какого-то города, вероятно Потсдама, где
сейчас бились танкисты славного генерала Лелюшенко, а справа, за
черепичными крышами Тельтова, можно было видеть части другого фланга,
которые где-то тут, у окраины Берлина, начнут свое движение на соединение
с левым флангом 1-го Белорусского фронта, чтобы завершить окружение.
Окружение главной цитадели нацизма.
Приходилось ли кому-нибудь из военачальников этой или другой войны
решать более сложную, более важную задачу, чем та, которую предстоит
сейчас решать Маршалам Советского Союза Г. К. Жукову и И. С. Коневу в этом