"Борис Николаевич Полевой. Полководец (Биографическая повесть маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева) " - читать интересную книгу автора

умело руководившем огромной массой войск. Всего 44 года! И такой опыт!..
- Красивая штука - огонь, - раздался у меня за спиной голос Конева. -
Недаром ему в древности поклонялись. Я в первую мировую войну
фейерверкером служил в орудийном расчете. Не было у нас больше радости,
чем погреться у костра... Максим Горький, говорят, костры жечь любил. Это
верно? Даже в пепельницах зажигал. Так?
Командующий присел на корточки, стал железным прутом шуровать в печи
уголь. Лицо его как бы размягчилось, голубые глаза смотрели задумчиво. Вот
тут-то я и решил изложить ему только что пришедшую в голову идею.
- В связи с освобождением Калинина мне захотелось написать очерк о
вас. Поможете?
Командующий резко встал. Лицо снова стало твердым.
- Чепуха. Великие подвиги, о которых надо писать, совершают люди,
сами идущие в атаку. А вы - очерк о Коневе! Кому он, этот очерк, сейчас
нужен? О генералах, товарищ батальонный комиссар, уместно будет писать
после войны, когда Красная Армия Берлин возьмет. Не раньше. - Посмотрел на
карту Европы, висевшую на стене. - А Берлин, вон он еще где. До Берлина
нам с вами далековато.
- Ну, а после того, как... возьмем Берлин?
- Тогда пожалуйста, - скупо улыбнулся командующий. - Тогда и беритесь
за нашего брата. Тогда я к вашим услугам, если, конечно, к той поре мы с
вами живы останемся.
И вот теперь в Праге вспомнился мне этот давний разговор. Тут, в
столице Чехословакии, Конев красиво дописал страницы Своей богатой боевой
биографии. Не пришло ли время напомнить ему данное им когда-то обещание?


ДЕТСТВО МАРШАЛА

Штаб маршала Конева в финале войны и в первые послевоенные дни
находился в Южной Саксонии, в каком-то замке, вписанном в яркую весеннюю
зелень старого парка. Отделы штаба разместились в комнатах, обитых
старинным шелком, и офицеры работали, сидя на золоченых стульях с гнутыми
ножками. Сам командующий со свойственной ему солдатской неприхотливостью
обосновался в маленьком домике садовника, где ничего помпезного, конечно,
не было.
Тут я и застал его на веранде. За чаем. В первый раз за годы
знакомства увидел я нашего командующего в домашней одежде, в тапочках. И,
удивленный его новым обликом, по-видимому, не сумел этого скрыть.
- Что, непохож на себя? - усмехнулся он. - Да, и наш брат не всегда
на все пуговицы застегивается. Садитесь, попьем чайку. Самое российское
занятие. В детстве бывала самая большая радость в семье, когда на столе
поет самовар. Я ведь и сейчас самовар люблю. Только вот затерялся где-то
мой при переездах. Вам как, покрепче? С сахаром?
Я напомнил о его обещании. Конев снова усмехнулся:
- А вы памятливы. Ну что ж, как в народе говорят: не дал слова -
крепись, дал - держись. От своего обещания не отступают.
- Тем более, что теперь рассказать вашу биографию нужно уже и из
политических соображений, - сказал я, вспоминая о вчерашней
пресс-конференции. - А то вон какие вопросы задавали вам иностранные