"Борис Николаевич Полевой. В конце концов: Нюрнбергские дневники " - читать интересную книгу автора

бы даже помолодело, лежала отчетливая тень усталости, но руку он пожал
по-прежнему энергично, крепко. Указал на кресло, что стояло у коротконогого
столика, уселся в кресло напротив, придвинул хрустальную папиросницу:
"Курите, хороший табак. Болгарский. Мне кажется, лучший в мире".
Я поздравил его со славной и столь убедительной победой Народного
Фронта. Он задал несколько вопросов о выборах в Плевене, но тотчас же
заговорил о другом.
- Слышал, вас направляют на нюрнбергское судилище? Моего старого
знакомого судить будете? Германа Геринга? Любопытно, как-то поведет себя
этот "второй наци" гитлеровского рейха.
- Вы, Георгий Михайлович, были его первым судьей в Лейпциге. Помню, как
мы, комсомольцы, зачитывались вашими репликами и речью. И как мы вам
мысленно аплодировали, когда вы в логове у фашистов положили на обе лопатки
эту глупую жирную свинью.
Принесли ароматнейший кофе. Чашечка маленькая и тоненькая, как
раковинка, вся исчезла в его большой, сильной руке. На минуту он призакрыл
усталые глаза, потом задумчиво сказал;
- Да, Лейпциг... Но Лейпциг все-таки не Нюрнберг. Учтите, это будет
очень нелегкий суд. Кстати, советую вам заблаговременно отрешиться от
комсомольских представлений о наших врагах. Все не так просто. Геринг,
конечно, свинья, но отнюдь не глупая. Согласитесь, мне не было бы большой
чести, если бы я там, в Лейпциге отбился палкой от глупой свиньи. Рисуя всех
этих подсудимых глупыми свиньями, фанатичными шизофрениками, можно тем самым
принизить величие побед вашего народа и Красной Армии. Вот что.
Он залпом осушил маленькую чашечку и поставил ее на стол. Да таким
легким, изящным движением, что невольно вспомнилось, как держал он в горсти
толстую фаянсовую кружку с вином. И я невольно поразился, как умеет
преображаться этот удивительный человек.
- Мы, коммунистические пропагандисты, делаем большую ошибку иногда,
слишком окарикатуривая противника. Нацизм - это самое страшное, что породил
капитализм. Да, самое страшное. Но, может быть, для капитализма в его
теперешнем состоянии и самое рациональное? Мечта Гитлера о всемирной
нацистской империи, как он выражался, по крайней мере на ближайшую тысячу
лет, это ведь не бред маньяка. Это, может быть, и сейчас самая заветная
мечта капитализма, как социальной системы. Ведь многие острые его проблемы -
социальные, национальные, моральные - куда как легче решать, получив
возможность тасовать народы, как карты, и сжигать инакомыслящих в гигантских
крематориях...
Он свободно, я бы даже сказал красиво, говорил по-русски, и болгарский
акцент придавал его речи особую прелесть.
- Я ведь следил за подготовкой процесса и повторяю - это будет
нелегкий, очень нелегкий, а главное - небывалый суд. Человечество вело войны
с тех пор, как помнит себя, и всего дважды сделало попытку судить
агрессоров. Вот Наполеон - сколько людей он погубил? У нас, в славянских
странах, его звали антихристом, проклинали в церквах. Венский конгресс
победителей пытался его наказать. И чем кончилась эта затея? Подарили
"антихристу" остров Эльбу и, как у вас говорят, создали все творческие
условия для писания мемуаров. - Мой собеседник поднялся из-за стола. Я тоже
вскочил, ибо десять минут, какие я у него просил для свидания, давно
истекли. - Нет, нет, вы сидите. Я закончу мысль... Страны Антанты в 1918