"Борис Полевой. До Берлина - 896 километров " - читать интересную книгу автора

Так вот, Гавриил Екотов, удостоенный такой высокой чести в казачьем
мире, приходится командиру отделения связи старшему сержанту Ивану Екотову
прапрапрадедом. Дед и отец его тоже были славными пластунами, неплохо
повоевали в турецкую и в первую мировую войну и были за это награждены
крестами и медалями, но из всех представителей этого старого казачьего рода
больше всего довелось, по-видимому, воевать старшему сержанту Ивану Екотову.
Он воюет уже третью войну и на ней в третий раз скрещивает свое оружие
именно с немцами. Зеленым юношей пришел он в пластунскую сотню. Дрался за
Перемышль, участвовал в Брусиловском прорыве и в армии генерала Брусилова
дошел на своем коне до Ярослава. Потом, после революции, вернувшись в
станицу Архангельскую, участвовал в партизанском отряде казачьей
самообороны, дрался с частями генерала Корнилова, участвовал в освобождении
Екатеринодара. Когда отряд казачьей самообороны влился в первый кавказский
полк, он снова встретился со знакомым противником и выбивал немцев из
Батайска. В составе Стальной дивизии участвовал в битве за Царицын, а потом
в составе Первой Конной совершил легендарный рейд от Царицына до Замостья.
Вторая мировая война застала Ивана Екотова человеком в годах. В армию
его не призвали. Но когда гитлеровцы прорвались к Кавказу, не стерпело
сердце старого воина - он стал пулеметчиком в партизанском отряде. И воевал
неплохо, умело воевал. Когда Кавказ был очищен, Екотову, принимая во
внимание его возраст и заслуги, предложили очень лестную руководящую работу
в тылу. Он пришел к военкому, своему другу по партизанскому отряду, и
потребовал, чтобы его мобилизовали и именно в пластунскую краснознаменную
часть. Довод у него был верный: пока он партизанил в горах, по приказу
нацистского коменданта были казнены его жена и невестка.
- Не могу я сидеть дома - сердце горит, руки чешутся.
И, как казаки встарь являлись в военную часть в полной форме, он,
получив направление в пластунскую дивизию, надел старый бешмет с газырями,
пахнущую нафталином кубанку, прицепил к наборному поясу кинжал и в таком
виде явился. В составе этой части он и пришел теперь в знакомые места, где
когда-то в молодости уже побывал, участвуя в Брусиловском сражении.
Всю эту историю, скажем прямо, историю редкостную, рассказал замполит,
подполковник, в жилах которого текла кровь кубанских станичников. Рассказал,
а потом и познакомил меня с героем этой истории старшим сержантом Иваном
Екотовым, сказав при этом, что связь в эскадроне осуществляет образцово, что
командир эскадрона всегда имеет телефон, а обрывы устраняются даже и под
плотным артиллерийским огнем.
Очень меня заинтересовал этот старый и, я бы сказал, прирожденный воин.
Статный, подтянутый, будто бы родившийся в этой затертой черкеске, в
полысевшей хивинковой кубанке, которую он надвигал чуть ли не на глаза. Но
особенно понравился он мне вечером, когда замполит, подполковник,
просто-таки влюбленный в старика, привел меня на его беседу с солдатами
пополнения. Беседа шла в просторном классе школы, а мы с подполковником,
чтобы не мешать, присели за дверью и слушали.
- ...А главное, хлопцы, в нашем пластунском деле что? Сила? Нет.
Быстрота? И тоже нет. Главное - хитрость. Отчего мы зовемся пластунами?
Оттого что в бой не ходим в рост, - звучал хрипловатый грубый бас. -
По-пластунски, как ящерицы, к врагу подползаем, на локтях от кочки до кочки,
от ямки до ямки. Тут важно что? Чтобы непременно да без потерь до евонной
траншеи достичь. И в эту траншею неожиданпо прыгнуть, а там твой верх: