"Полибий. Всеобщая история (Книги I-IX) " - читать интересную книгу автора

объективен, сочетая в споем рассказе похвалу и осуждение (X, 21, 8; XII, 15,
9). Ему не следует, подобно трагическим поэтам, описывать события с помощью
драматических приемов, ибо цели у истории и трагедии разные (II, 56; 59).
Правда, изложение его должно быть живым и наглядным (XII, 25h, 3-5), но
точность в описании событий важнее красоты слога (XVI, 17, 9 - 18, 10). Речи
героев не должны уклоняться в сторону от обсуждаемого предмета, а сообщать
лишь необходимое (XII, 25i-25k). Историк (прежде всего автор прагматической
истории) должен разбираться в военном деле, политике, экономике, причем
книжное знание хотя и важно, но само по себе недостаточно - необходимо
обладать практическим опытом, необходимо посещать места событий,
расспрашивать свидетелей; лучше всего, естественно, быть самому очевидцем
описываемого, если позволяют обстоятельства (II, 62, 2; XII, 25g-25h; 27) 3.
"История тогда будет хороша, - пишет Полибий, - когда за составление
исторических сочинений будут браться государственные деятели и будут
работать не мимоходом..., но с твердым убеждением в величайшей
настоятельности и важности своего начинания, когда они отдадутся ему со всею
душою до конца дней, или же когда люди, принимающиеся за составление
истории, считают обязательным подготовить себя жизненным опытом; иначе
невежество историков никогда не кончится" (XII, 28а, 3-5). Очевидно, образ
"идеального" историка Полибий создавал по собственному образу и подобию, ибо
обладал всеми необходимыми данными, им перечисленными.
Зато своих коллег по перу он критикует нещадно и далеко не всегда
объективно. Достается Филарху (II, 56-63), Фабию Пиктору (III, 8), Феопомпу
(VIII, 11-13), Каллисфену (XII, 17-22) и другим. Но особенно яростно хулит
Полибий сицилийского историографа Тимея из Тавромения, чей труд он продолжил
при изложении событий в Западном Средиземноморье (I, 5, 1). Тимей плохо
знает то, о чем повествует; он пишет лишь на основании письменных
источников, не обладая необходимым опытом; он не только ошибается, но и
сознательно лжет (обвинение особенно тяжкое) 4; его сочинение не обладает
наглядностью; речи у Тимея составлены неумело и достойны разве лишь школяра;
он чересчур придирчив к другим историкам, критикуя их за то, в чем и сам
грешен, и т.д. Критике Тимея посвящена вся XII книга!
Между тем некомпетентность и лживость сицилийского историка может быть
поставлена под сомнение хотя бы тем фактом, что Полибий продолжил его труд -
ведь если бы сочинение Тимея было настолько неудачным, то следовало бы не
продолжать его, а заново изложить искаженные им события. Вместо этого
Полибий заимствует у Тимея немало сведений по истории Западного
Средиземноморья 5, а заодно и летосчисление по олимпиадам 6. Он сам признает
многосторонние познания сицилийца и его прилежность 7, оговариваясь, что тот
несведущ лишь в некоторых предметах (XII, 27а, 3). Почему же тогда последний
подвергается столь беспощадной критике? Причины этого очевидны: Тимей -
конкурент, чьей славе ахеец явно завидовал (XII, 26d) 8. К тому же Полибия,
балканского грека, никак не устраивало, что в центр своего повествования с
претензией на универсальную историю тот ставил Сицилия 9. Так что, хотя у
Тимея и были серьезные недостатки, Полибий, несомненно, их преувеличил и сам
оказался повинен в том, в чем обвинял предшественника - в пристрастности и
придирчивости.
Но как работал сам Полибий?
Бесспорно, он подходил к делу самым серьезным образом. Историк хорошо
знал историческую литературу - об этом свидетельствует хотя бы его полемика