"Полибий. Всеобщая история (Книги I-IX) " - читать интересную книгу автора

с многочисленными историками. Правда, ахеец упоминал ее преимущественно с
полемическими целями и крайне редко прямо признавал, что черпает оттуда
факты (см.: III, 56, 2). Не удивительно, что вопрос об источниках "Всеобщей
истории" весьма сложен 10. Работал Полибий, помимо исторических трудов, и с
материалами римских, родосских, возможно, ахейских архивов 11, о чем
свидетельствуют цитируемые им тексты договоров между Римом и Карфагеном
(III, 22, 4-13; 24, 3-13; 25, 2-8), Филиппом Македонским и Ганнибалом (VII,
9), Римом и этолийцами (XXI, 32, 2-15), антиселевкидской коалицией во главе
с Римом и Антиохом III (XXI, 45), постановление сената об Александре и
Лаодике (XXXIII, 18, 12-13) и др. Не раз беседовал историк и с очевидцами
событий - нумидийским царем Массиниссой, галатской царицей Хиомарой,
друзьями Персея Македонского, людьми, знавшими Ганнибала и др. (II, 48, 12;
IX, 25, 3-4; XXI, 38, 7; XXIX, 8, 10; XXXIV, 10, 6-7). Во время своих
многочисленных поездок Полибий бывал на местах описываемых событий - в
Италии, Испании, Африке, Галлии, в т. ч. Альпах (III, 48, 2; 59, 7; X, 11,
4), предполагалось, что он посетил берега Геллеспонта и даже Экбатаны
(Западный Иран), но оснований для таких выводов (ср.: V, 44; X, 27; XVI, 29)
недостаточно 1. Как уже говорилось, он сам был свидетелем многих описанных
им событий - Третьей Македонской, Третьей Пунической, Нумантинской войн,
внутриполитических перипетий в Греции и Риме в 170-140-х гг.
Все это позволило собрать Полибию богатейший материал, в одних случаях
уникальный, а в других более подробный и достоверный, чем у иных авторов.
При этом он тщательно анализировал его, сравнивал различные версии, уточнял
локализацию, хронологию, ход событий, не говоря уже о причинно-следственных
связях. Хотя, как говорилось выше, Полибий не всегда прав в своих спорах с
другими историками, хорошо уже то, что он вообще приводит их версии, тогда
как, скажем, Фукидид, чьим последователем во многом он был 2, ограничивается
только собственной. В целом Полибию удалось творчески переработать собранный
материал и придать своему труду внутреннее единство 3.
Весьма интересен метод изложения Полибия. Прежде всего нужно отметить,
что в ряде случаев (в отличие от Фукидида и Ксенофонта) он говорит о себе от
первого лица (XXXVII, 3, 2 и далее). Автор даже специально объясняет, почему
это делает (XXXVII, 4) - очевидно, это было шагом нестандартным. Не
исключено, что историк везде писал о себе в первом лице, а в других случаях
на третье его заменили эксцерпторы 4.
Стиль Полибия суховат, что признает и он сам (IX, 1, 2), однако цель
автора не развлечь читателя, а дать наставление государственным мужам.
Некоторые его рассуждения трудно назвать иначе как занудством (III, 47-48;
V, 98, 1-10; 31-33; IX, 14-15; XV, 34-36). Между тем и ему не чужды
драматические приемы, причем он передает напряжение момента с помощью
скромных выразительных средств, но одно это уже усиливает эффект. Таково
описание штурма Сард, когда воины с замиранием сердца следят, как их
товарищи забираются на крутую скалу (VII, 17) 5. Высочайшего накала
достигает изложение в рассказе о пленении и гибели Ахея (VIII, 19-23).
Рассказ достигает кульминации, когда схваченного Ахея приводят к Антиоху:
"Когда Камбил с товарищами вошли в палатку и посадили на землю скованного
Ахея, Антиох оцепенел от изумления и долго хранил молчание; наконец,
тронутый видом страдальца, заплакал. Произошло это, так мне, по крайней
мере, кажется, оттого, что Антиох постиг всю неотвратимость и
неисповедимость ударов судьбы" (VIII, 22, 9-10). Кратко, но впечатляюще