"Полибий. Всеобщая история (Книги X-XL) " - читать интересную книгу автора

изготовлении лакомств, откуда следует, что он был лакомка и лизун. Тем же
точно способом Тимей оценивает тирана Дионисия82, который в своих сочинениях
постоянно занят убранством лож и причудливыми яркими тканями. Если это
правило применить к самому Тимею, то получится непривлекательный характер
писателя. Так, в порицании другого он проявляет большую ловкость и смелость,
а его собственное изложение преисполнено сновидений, чудес, неправдоподобных
басен, вообще грубого суеверия и бабьей страсти к чудесному. Однако только
что сказанное по поводу ошибок Тимея убеждает нас, что многие люди по своему
невежеству и превратности суждения, присутствуя где-либо, как бы отсутствуют
и глядя не видят (О добродетелях и пороках).
25. Бык Фаларида. ...По поводу сооружения медного быка Фаларидом в
Акраганте; в него тиран кидал людей, потом велел разложить под ним огонь и
обрекал подданных своих на казнь, состоявшую в том, что в раскаленной меди
человек поджаривался со всех сторон и, кругом обгорев, умирал; если от
нестерпимой боли несчастный кричал, то из меди исходили звуки, напоминающие
мычание быка. В пору господства карфагенян бык этот перенесен был из
Акраганта в Карфаген, и до наших дней уцелела дверь, помещавшаяся между
лопатками быка, через которую кидали обреченных на казнь людей. Хотя и
придумать нельзя было какого-либо основания для сооружения этого быка в
Карфагене, Тимей все же старался поколебать общепринятое предание,
изобличить лживость показаний поэтов и историков, причем уверяет, что
карфагенский бык не из Акраганта и что в Акраганте ничего подобного не было.
На доказательство этого потрачено много слов... Какое же слово и какое
выражение должно употребить против Тимея? По-моему, он заслуживает наиболее
бранных из тех выражений, какие употребляет сам против других. Что он
сварлив, лжив и дерзок, это достаточно доказано предшествующим изложением, а
что он писатель нелюбознательный и вообще непросвещенный, это будет ясно из
нижеследующего. Так, в двадцать первой книге своего сочинения, именно в
конце ее, в речи Тимолеонта он говорит так83: "Лежащая под небесным сводом
земля делится на три части84, из коих одна именуется Азией, другая Ливией,
третья Европой". Подобное суждение было бы невероятно в устах не то что
Тимея, но даже пресловутого Маргита. И в самом деле, кто из людей, не говорю
уже из писателей, настолько несведущ... (О добродетелях и пороках).
25a. Осуждение речей Тимея. ...Как гласит поговорка, по одной капле
можно узнать все содержимое огромнейшей бочки. Точно так же должно поступать
и в настоящем случае, именно: если только в сочинении обнаружена одна-другая
неправда, притом неправда, допущенная намеренно, очевидно, нельзя уже
полагаться ни на одно слово такого писателя. Дабы убедить в том же и
почитателей Тимея, нам достаточно будет сказать о его приемах в составлении
речей85, произносимых перед народом или войском, по отношению к речам послов
и вообще ко всему, что составляет, так сказать, душу событий и существо всей
истории. Кто же из читателей не видит, что Тимей наперекор действительности
внес эти речи в свое сочинение, и притом намеренно? Ибо он сообщает не то,
что было сказано, или не так, как говорилось на самом деле; вместо этого он
предварительно решает, что должно быть сказано, и затем все произнесенные
речи и соображения о событиях дает в таком виде, как будто сочинили их в
школе в ответ на заданные вопросы, с целью показать свое умение, а не
изложить то, что действительно было сказано (Сокращение ватиканское).
25b. Долг историка по отношению к речам описываемых деятелей.
...Подлинная задача истории состоит, во-первых, в том, чтобы узнать речи,