"Юрий Дмитриевич Полухин. Улица Грановского, 2 " - читать интересную книгу автора

беречь Токарева. И встал.
Он меня не удерживал. Но в прихожей, натянув заляпанные грязью сапоги,
разогнувшись, со сбившимся еще дыханием я ему сказал:
- Знаете, есть такие стихи:


Я зарастаю памятью,
Как лесом зарастает пустошь.
И птицы-память по утрам поют,
И ветер-память по ночам гудит,
Деревья-память целый день лепечут.
И там, в пернатом памяти моей,
Все сказки начинаются с "однажды",
И в этом однократность бытия
И однократность утоленья жажды.


Что в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит...
Шумит, не умолкая, память-дождь, И память-снег летит и пасть не может.
Он слушал, привалившись плечом к дверной притолоке, с блуждающей
какой-то полуулыбкой и глазами, шалыми от невысказанных мыслей, будто
сейчас он и в себе что-то слушал, будто знал нечто большее, чем эти стихи,
и вот - бывает! - хмелел мгновеньями от этого знания. Но никак не оценил
стихи и не отнес их к себе, как я того хотел, а наоборот, - заземлил
будто, трезво припомнив:
- Между прочим, Панин после сорок восьмого-то года генетику забросил. Я
вам говорил, что он еще до войны в институте генетики работал?.. Да, и
надежды подавал, в Англии статьи его печатали, в журнале Королевского
общества... Ну, а сейчас, кажется, памятью занимается, проблемами памяти.
"Прорастает"...
Я почти не спал в ту ночь. Дождь дробно стучал в оконце рядом с моей
койкой, а временами, подхлестнутый ветром, словно бы вскрикивал, и тогда
казалось, звуки эти уже громоздятся в гостиничной узкой комнатке. Я
поднимал голову: никого.
Не шла из ума закорючливая докладная этого странного немца, майора
Труммера. Я уже себя уговаривал:
"Ну что тебе в нем! В любой книге об этой войне судьба, личность самого
Труммера, в лучшем случае, была бы вынесена в комментарии..."
Но в том-то и дело - я уж знал себя, - иные комментарии звучат для меня
чуть не важнее самого текста, и часто я с них-то и начинаю проглядывать
книги.
Из-за этой "любви к комментариям", по выраженью руководителя моего
диплома, профессора, мне не дали кончить университет, и только потому я
попал работать в газету.
Я учился на историческом. Писал диплом - "Завоевание Россией Восточной
Сибири в XVI - XVII вв.". Тема, как я теперь понимаю, - минимум докторской
диссертации. Но тогда, десять с лишком лет назад, почти никаких работ
советских историков по этому поводу не было, и мой профессор, видимо,
рассчитывал, что я ограничусь хронологической сводкой наиболеезначительных
походов казачьих атаманов и царских воевод, этакой победной реляцией. А