"Юрий Поляков. Гипсовый трубач, или конец фильма" - читать интересную книгу автора

дом проект чудодейственной автоматической помывки стеклотары на конвейере и
очень удивлялся, что Андрей сиднем читает дома книжки, вместо того чтобы
носиться с друзьями на уличной воле. Светлана Егоровна, по-ахматовски
кутаясь в облезший оренбургский плат, в ответ лишь гордо усмехалась, мол,
вот такой у меня необыкновенный сын! Очевидно, она принадлежала к тому типу
женщин, для которых мужчина - возможный, даже желанный, но совершенно не
обязательный компонент жизнедеятельности.
Зато когда Кокотов подрос и озаботился женской телесностью, мать
старалась создавать ему всяческие условия: уходила в консерваторию или
уезжала на дачу к знакомым. При этом Светлана Егоровна относилась к его
подружкам, сначала одноклассницам, а потом и однокурсницам, с
доброжелательным небрежением, надеясь, вероятно, что эту манеру переймет у
нее и сын. Впрочем, изредка она делала серьезное лицо, напоминая ему о том,
что если с девушкой получится что-нибудь чреватое, он должен повести себя
как настоящий мужчина: в серванте для такого случая всегда лежала наготове
зеленая полусотенная купюра (немалые по тем временам деньги!), а рядом -
бумажка с телефоном знакомого гинеколога, принимавшего на дому. Бесплатно в
госмедучреждениях это осуществляли очень больно, обидно и неаккуратно. В
общем, Светлана Егоровна делала все для того, чтобы уступить сына другой
женщине как можно позже, и делала это легко, изобретательно, с улыбчивой
жестокостью.
Пятидесятирублевка, кстати, так и не пригодилась. От природы Кокотов не
обладал тем веселым даром обольщения, который кто-то из остряков назвал
"нижним подходом к женщине". При такой методе дама может сколько угодно
твердить вам: "нет, нет, нет", но очень скоро, незаметно для себя, отвечает
"нет" уже на нежный вопрос: "А вот так тебе, кисонька, не больно?" Что же
касается "верхнего подхода", когда слияние душ намного опережает слияние
сперматозоида и яйцеклетки, то на него у Андрея Львовича просто не
оставалось душевных сил. Он тратил себя на другое, им овладела иная страсть,
почти болезнь, которая будет посильнее плотской. Имя этого недуга -
сочинительство.
Почти все свободное время он проводил за пишущей машинкой. Впрочем,
"машинкой" этот агрегат под названием "Десна", списанный за ветхой
громоздкостью и принесенный Светланой Егоровной со службы, назвать было
трудно. Он предназначался для печатанья широкоформатных финансовых отчетов.
Метровая каретка, совершив отпущенное ей движение вправо, возвращалась на
место с такой стенобитной мощью, что маленькая квартирка Кокотовых
вздрагивала всем своим гипсоасбестовым существом, а мозеровские рюмки,
подаренные когда-то матери на свадьбу, мелко дребезжали в серванте.
Печатал Кокотов на обратной, чистой стороне каких-то министерских
инструкций, огорчался и рвал странички не оттого, что понимал всю
невозможность "изречь невыразимое", а из-за досадных опечаток. Особенно
часто у него вместо "И" выскакивало "Т", а вместо "А" - "В". Когда
количество перебивок на странице становилось критическим, нервы начинающего
литератора не выдерживали, и он, зверски выдрав лист из каретки, в бешенстве
рвал его на такие мелкие кусочки, что могли бы позавидовать конструкторы
самых современных бумагоуничтожителей. Переживавшая за сына Светлана
Егоровна достала где-то по знакомству несколько флакончиков чудодейственной
импортной замазки - и творческий процесс наладился.
Готовые сочинения Андрей Львович радостно нес на обсуждение в