"Григорий Померанц. Долгая дорога истории" - читать интересную книгу автора

крайней мере укрепил - характерную установку на иностранное, совершенно
несходную с традиционной синтоистской и китайской.
Стремительное развитие Южной Кореи, Тайваня, Гонконга и Сингапура в
последние десятилетия лишило Японию ее исключительности, подчеркнув важность
общерегиональных особенностей дальневосточных окраин. В дальневосточном
регионе бросается в глаза совершенно иное чувство времени, чем в Индии к ее
окружении. Китайское время не тождественно смерти, не сливается с образом
бога-разрушителя, оно привязано к ощутимым знакам: начало и конец
царствования, династии, появление кометы и т. п. Оно не теряется в
фантастическом нагромождении гигантских эпох и не тонет в вечности. Это
исторически конкретное, а не метафизически-мифологическое время. В Индии до
сих пор нет вкуса к датам и никогда не велись летописи; в Китае они ведутся
с древности. Записки китайского паломника, посетившего святые места
буддизма, - одна из немногих точных дат в истории Индии. Постоянный счет
времени - одно из важнейших условий модернизации. Дух ее грубо выразила
американская поговорка "Время - деньги". Однако импульсы модернизации были
перекрыты китайским чувством культурной исключительности, нежеланием, почти
невозможностью учиться у варваров, фаней. В дочерних культурах тормоз
действовал несравненно слабее и в конце концов вовсе перестал действовать.
Примерно то же произошло в маленьких государствах, созданных
китайцами-эмигрантами: человек, оторванный от почвы, легче усваивает новое.
Можно предположить, что на окраинах Дальнего Востока сложится новая
коалиция культур, которая окажет влияние на Китай так же, как Западное
Средиземноморье повлекло за собой Восточное Средиземноморье в древности.
Ничего подобного нет на окраинах индийского мира. Шри-Ланка, Таиланд,
Бирма, Кампучия остаются в порочном кругу слаборазвитости. Динамические
возможности некоторых этнических групп Индии блокированы общим характером
индийской культуры. В ней есть способность принять новое, но оно тут же
тонет в вечном. Это плюрализм особого рода, несходный с европейским и иначе
функционирующий в ходе развития. Модернизаторские возможности индийского
плюрализма перекрыты так же, как возможности китайского чувства конкретного
времени.
Еще труднее переход к современному плюрализму в мире ислама.
Рационализм ислама тот же, который лег в основу европейской философии и
науки. Европа получила логику Аристотеля из арабских рук. Почему же серию
успехов модернизации на Дальнем Востоке сопровождает серия провалов
модернизации на Ближнем Востоке? Чего не хватило в Ливии или в Иране?
Допустим, в песках Ливии не хватало очень многого, но в Иране срыв наступил
после замечательного подъема экономики. Иран начинал соперничать с Дальним
Востоком. И вдруг все сорвалось.
Причина срыва, как известно, лежала вне "базиса". Мусульманское
мировоззрение в целом оказалось травмировано развитием. Мусульманский
рабочий и инженер вполне усваивали требования современного производства, но
западная культура, врывавшаяся в жизнь вместе с западной экономикой и
техникой, разрушала тождество иранца с самим собой. Народ почувствовал себя
как подпольный человек Достоевского в хрустальном дворце и дал модернизации
пинка.
Непосредственным поводом к бунту был шок от американского сексуального
фильма, но можно говорить о более общей несовместимости западной свободы
выбора и мусульманского знания единой и единственной истины. Традиционный