"Григорий Померанц. Долгая дорога истории" - читать интересную книгу автора

китаец, кореец или японец, связанный обычаем в быту, свободно выбирал свой
духовный путь. Внутри консервативной традиции дремала способность к личной
ориентации, к ответственному личному выбору. Напротив, ислам был жесткой.
раз навсегда установленной духовной системой. Для средних веков эта система
была великим синтезом, на основе которого возникла замечательная культура;
но с Новым временем догматика ислама очень плохо ладится, и резкий выход в
Новое время вызвал своего рода агорафобию, страх открытого пространства.
Этот синдром свойствен и многим православным.


"ПРЕОДОЛЕНИЕ НОВОГО"

Традиционному обществу - и отдельному человеку этого общества -
мучительно трудно включиться в пространство и время современности.
Арабскому, индийскому и китайскому кино это по большей части не удается.
Японское кино подтверждает, что Япония вошла в западный темп жизни. Другая
лакмусовая бумажка - шестидневная война. Г. А. Насер не мог понять, почему в
воздухе израильских самолетов больше, чем подсчитано было на аэродромах.
Недоразумение быстро разъяснилось: египетские самолеты делали за день два
боевых вылета, израильские - восемь,
Еще острее - неспособность удерживаться на ногах в расширяющемся
культурном пространстве. Ислам средних веков был достаточно дифференцирован,
но он дифференцирован раз и навсегда, с объединяющей точкой в Коране. А в
современной культуре объединяющей точки нет и дифференциация постоянно
нарастает. Устойчивую опору личность может найти только в самой себе. Один
из способов строить внутренний мир указал Николай Кузанский: docta
ignorantia, ученое незнание (или: ученое невежество). Личность, уверенная в
интуиции "своего", духовно близкого, выносит за скобки то, что ей далеко,
что может быть хорошо, но для другого. Европейская культура накапливала эту
способность несколько веков.
Для миллионов людей такое поведение совершенно недоступно. Им необходим
"чин", обычай, внешняя идентификация (с этносом, с вероисповеданием). Нужна
уверенность, что путь, на который ты стал, это единственный путь, а все
другие ведут прямиком в ад. Само сомнение - ад для непривычного, не
закаленного в сомнениях ума.
Тонкий наблюдатель, Роберт Белла, заметил, что даже в Японии
модернизация не совсем завершена. Экономический рост не может быть
"автоматическим показателем успешного преобразования социального строя...
Напротив, там, где экономический рост стремителен, а структурные перемены
блокированы или, как в коммунистических странах, искажены, возникает
социальная неустойчивость, которая при современном положении в мире может
иметь роковые последствия для всех".
Чувство утраты смысла может быть таким острым, что становится
популярным лозунг "преодоления нового" или "использования нового, чтобы
преодолеть новое", как это было в Японии тридцатых и сороковых годов.
"Вторая мировая война рассматривалась как почти эсхатологический конфликт, в
котором японский дух должен был преодолеть новый дух". "Преодоление нового
сжато передает идеологию правых сил, но в конце пятидесятых о том же
заговорили и левые. Чувство кризиса, опасности "духовного развала" (как
выразился Нацумэ Сосэки) сближает правых и левых, ангажированных и