"Николай Кириллович Попель. В тяжкую пору" - читать интересную книгу автора

После концерта, по хлебосольной армейской традиции, мы с командиром
корпуса генерал-лейтенантом Дмитрием Ива новичем Рябышевым пригласили
участников ансамбля на ужин. Домой я вернулся лишь в третьем часу. И хотя
уже наступило воскресенье, за мной еще была субботняя задолженность - не
успел принять ванну.
Ждать, пока наберется вода, не хотелось. Встал под душ. Теплые струи
смывали усталость. Голова работала ясно, и мысли все время возвращались к
одному: что сейчас происходит на том берегу Сана?
Нет, то не было предчувствием. Сколько раз позже я слыхал об этой
рубежной ночи: "сердце подсказывало", "душа чуяла". У меня ни сердце, ни
душа ничего не подсказывали. Просто я, как и многие старшие начальники
приграничных соединений, знал фактов больше, чем мог объяснить. Поэтому-то
днем, возвращаясь из дивизии Васильева, сделал небольшой крюк и заехал во
Львов. Там стоял штаб соседней общевойсковой армии, которой командовал мой
друг еще со времен Финляндии генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко.
Повод для визита был - предстояло уточнить некоторые детали, связанные
с недавними учениями. Но и я, и Иван Николаевич понимали, что приезд мой
вызван не этим.
- Ну ладно, давай о деле, - прервал меня Музыченко. Прямой, открытый,
из комиссаров гражданской войны, он не признавал околичностей, презирал
дипломатические ухищрения в служебных, а еще более - в личных отношениях.
Я сообщил о споре, недавно вспыхнувшем между Рябышевым и начальником
штаба армии, которой мы были подчинены, полковником Варенниковым. Рябышев,
показывая нанесенные на карту все прибывающие германские дивизии, сказал,
что Гитлер готовит войну. Варенников безапелляционно возразил:
- Ручаюсь - еще год войны не будет, даю руку на отсечение...
На стороне Рябышева были многие факты. Не только сосредоточение
гитлеровских войск, но и подозрительные нарушения нашего воздушного
пространства немецкой авиацией, все большая наглость фашистской разведки,
оживление бандеровцев. Варенников же ссылался на сообщение ТАСС.
Концентрацию гитлеровских дивизий у наших границ объяснял
распространенной в ту пору версией, будто немцы отводят сюда на отдых свои
войска из Франции. На это Рябышев резонно возражал:
- А после чего им отдыхать?
Варенников кипятился: мы, мол, судим о мировых событиях только по
обстановке в полосе своего корпуса, не имея никаких данных о том, что
делается вдоль всей советско-германской границы...
Когда я рассказал об этом, Иван Николаевич встал из-за стола, подошел к
стене и отдернул шторку.
- Думаю, что прав Рябышев, а не Варенников. В полосе нашей армии - тоже
концентрация немецких войск. Да еще какая!
Музыченко больше не садился. Он ходил по кабинету. Резким движением то
отдергивал шторку, прикрывавшую карту, то задергивал ее.
- У Рябышева, по-моему, верный нюх. Я тоже, на свой риск и страх,
кое-что маракую. Тут намечались окружные сборы артиллеристов. Убедил
начальство проводить армейские и приказал своим не сосредоточивать
артиллерию в одном месте, а выводить полки на полигон поочередно. Да и
пехотку, между нами говоря, я из казарм пересадил в УРы. Начальству об этом
не спешу докладывать. Как бы не окрестили паникером...
...Резкий настойчивый стук в ванную прервал мои размышления.