"Николай Кириллович Попель. Танки повернули на запад" - читать интересную книгу автора

пробивались во вражеский тыл и орудовали там с непостижимой дерзостью.
Единственного пленного в ночь перед наступлением притащили разведчики
Подгорбунского. Пробрались в блиндаж, в котором трое немцев слушали
пластинки. Двух прикончили финками, а одному сунули в рот салфетку и
поволокли. Подгорбунский бросился назад к патефону, аккуратно поставил
мембрану на самый обод пластинки. Из блиндажа, как и пять минут назад, несся
веселый тирольский вальсок...
...От Подгорбунского, нашедшего меня в лесном домике без крыши, я и
услышал в третий раз о Николае Петрове:
- В беде он, товарищ генерал. Коля не отступит, назад не пойдет.
- Откуда вы знаете?
- Я с Колей вместе в одном эшелоне ехал. Если б не он, на тот свет
приехал бы. В теплушке для больных валялся: воспаление легких, жар - до
сорока... А тут бомбежка. Справа по ходу не выскочишь - огонь, левая дверь
снаружи закрыта. Ну, глядим, хана. Дым, дышать нечем. Вдруг кто-то ломами
закрытую дверь долбает... Как, что - не помню. Очухался, вижу: несет меня,
аки младенца, лейтенант какой-то. У самого у него бушлат тлеет... Так и
познакомился с Колей Петровым. Такие люди на вес золота, грамм на грамм. Он
все в жизни понимает. Я с ним в дороге душу отводил. Ум и сердце работают
синхронно... А теперь вот второй день о нем ни слуху ни духу. И никто не
чешется...
- В бригаде не один танк Петрова.
- Товарищ генерал, я к вам как к человеку, а не как к начальнику.
- Это что значит?
- Ну, может, я горячусь, может, не так выражаюсь. Но надо понимать. Я
не одного дружка похоронил на войне. А Коля Петров не только мой друг. Он
друг всем людям. Только люди о том еще не знают... Разрешите сесть?
Подгорбунский опустился на пол у костра, пляшущего посредине комнаты.
Неподвижно уставился на консервные банки, цветные этикетки которых уже
потемнели от огня. Я подсел рядом:
- Есть хотите?
- Не то слово.
- Приступайте.
Подгорбунский откинул капюшон халата, снял ушанку с пушистой серой
цигейкой, пригладил длинные воло- сы (и командирская ушанка и длинные лохмы
все это "не положено" старшему сержанту), обернулся к стоявшим в углу
автоматчикам:
- Орлы, консервы с генеральского стола. Навались, пока начальство не
передумало.
Поев, Подгорбу некий пристально, недобро посмотрел на меня:
- Так насчет Петрова примете меры?
- Послушайте, Подгорбунский, вы, кажется, злоупотребляете...
- Эх, товарищ генерал, разве сейчас до таких условностей, как
дисциплинарный устав. Коля Петров погибает.
Это же государственная потеря... Разрешите идти?
Разведчики, перекинув на грудь автоматы, скрылись. В шалаше, наскоро
сложенном из еловых веток, я нашел Горелова. Бригадные штабные автобусы так
же, как и автобусы корпуса, застряли в снегу. Командные пункты размещались в
насквозь продуваемых шалашах. Горелов в полушубке, накинутом поверх бушлата,
при колеблющемся язычке свечи читал какую-то бумагу. В углу на черном ящике