"Николай Кириллович Попель. Танки повернули на запад" - читать интересную книгу автора

многозначительно кивает ординарцу, но тот не менее красноречиво пожимает
плечами, наклоняется над тумбочкой и извлекает оттуда миску с нарезанным
луком, открытую банку консервов и чашку с водкой.
- Все, чем теперь сильны мы и богаты? - свирепо смотрит на ординарца
Армо.
Ординарец виновато молчит. Армо не может успокоиться:
- И этот человек заведовал в Рязани гастрономом... Как нельзя кстати в
землянку вваливается заместитель командира бригады по тылу маленький юркий
майор Стодолов. Поначалу он пробует защищаться от упреков Бабаджаняна:
- Что положено...
Однако, махнув рукой, исчезает. Вскоре появляется с двумя консервными
банками и фляжкой. Что-то шепчет ординарцу. Тот опять разводит руками.
Стодолов скрывается снова.
Вчера и позавчера я десятки раз видел Стодолова. Он был деловит и
проворен, сумел наладить питание сотен окруженцев. И вовсе не суетился, как
сегодня, когда надо устроить ужин двум генералам.
Невинная шутка Катукова обернулась не совсем удачно. А тут еще
оказывается, что нет посуды под водку. Ординарец вываливает консервы в
алюминиевую миску, моет банки с твердым намерением отбить заусенцы и
превратить их в кружки.
От всех этих лихорадочных приготовлений мне делается не по себе:
- Бросьте, Армо, нервничать по пустякам. Михаил Ефимович пошутил - и
только. Мы с ним сегодня условились ужинать в батальоне Кунина.
- Святая правда, - подхватывает Катуков. Прежде чем Бабаджанян успевает
ответить, Катуков встает, затягивает на полушубке ремень, привычно сбивает
папаху на затылок.
- Сопровождать не надо, - бросает он уже от двери, - и Стодолова тоже
не надо в батальон посылать. Как-нибудь сами...
С чувством облегчения выходим наружу.
- Вот ведь как случается, - вздыхает Михаил Ефимович. - "Министерский"
портфель возьмем?
- Обязательно!
Этот роскошный трофейный портфель, именуемый "министерским", Катуков
берет с собой при серьезных визитах к армейскому или фронтовому начальству.
Но сегодня он решил прихватить его, отправляясь в батальон Кунина.
Полная луна блестит на протоптанной сапогами и валенками тропке. "Эмка"
здесь не пройдет. Мы отправляемся пешком. Катуков прячет в рукав сигарету,
поворачивается ко мне:
- Ну чего, спрашивается, окурок таить? Лунища такая. До передовой три
версты. Так нет же, прячешь. Привычка. Небось и война кончится, а будешь под
полой зажигалкой чиркать.
- Не будешь. В ту же секунду от окопных привычек избавишься. Чужды они
человеку...
Снег морозно скрипит под сапогами. Тени скользят по серебристому насту.
Из-за куста сонно-хриплый выкрик:
- Стой! Кто идет?
И не дожидаясь ответа, едва уловив русскую речь:
- Давай проходи.
В расположении батальона Кунина охранение более бдительно. Здесь
посвистывают пули, по-ночному раскатисто ухают снаряды - не разоспишься.