"Валерий Попов. Чернильный ангел" - читать интересную книгу автора

законного брата, никогда не унывал. И к бате относился не сварливо, как
старший его брат, а снисходительно-насмешливо.
Батя хоть и дал ему жизнь, но в семью не взял и воспитанием не
занимался - что, может, и к лучшему: Левин вырос шустрым и самостоятельным и
к благородному семейству относился добродушно, но свысока. Кстати, и от
приобретенной по женской линии фамилии
Кузнецов он в зрелом возрасте насмешливо отказался и записал в паспорт
прежнюю фамилию бати - Левин.
- Эй, Кузнецовы! Как делишки? - ерничая, кричал он с улицы через
ограду, слегка поддевая батяню и Кузю заодно: "Какие мы
Кузнецовы? Левины мы! Не надо корчить из себя дворянство - мы, какие
есть, вовсе не хуже!"
Зиновий, надо сказать, тоже не испытывал никаких мук насчет того, что
младший пошел неинтеллигентным путем, - может, втайне даже радовался: одного
сына-интеллигента вполне достаточно - путь будет еще и такой!
- О, Левин приехал! - беззаботно говорил Зиновий, увидев "форд" за
Надюшкиной оградой. - Вот он-то меня до города и подбросит!
Естественно, снобировал незаконного Левина только Кузя.
У Левина, в отличие от братика, были свои университеты: он еще в юные
годы возглавил всю фарцовку на Приморском шоссе, останавливая финские
автобусы, и тоже загремел - уже не по политической линии. Так что у Зиновия
был момент, когда оба его сына томились в застенке. Видимо, от отчаяния он
родил в это время еще младенца - теперь дочку - от гордой, молчаливой и
застенчивой медсестры Гали, которая от местной поликлиники, как говорится,
"пользовала" его. Другого такая моральная неустойчивость погубила бы -
разбирательство же морального облика профессора Кузнецова на университетском
парткоме кончилось, говорят, хохотом и бодрой мужской пьянкой, в которой,
говорят, участвовал и юный инструктор райкома Агапов, впоследствии
взлетевший так высоко: отсюда их дружба?
Как говорится: "Доброму вору все впору". События, которые другого могли
бы похоронить, у Зиновия "работали" и только украшали его легенду.
Рассказывают, как однажды Зиновий с коляской дочки-малютки прогуливался
по улице - и навстречу бежал академик Прилуцкий, в своих постоянных
заграничных поездках слегка сбившийся с курса последних поселковых событий.
- Здорово, Зяма! Уже внук? - гаркнул Прилуцкий.
- Еще дочь! - с усмешкой ответил Зиновий, и это его "бонмо" мгновенно
облетело все общество и укрепило миф его до такой степени, что временами он
оказывался даже сильней правящей идеологии. Тем более идеология оказалась
куда менее стойкой, чем миф, и менялась каждые пять лет. И как ни странно,
любой идеологии миф его нравился - и это еще раз показывает, что человек
сильнее времени.
Кстати об идеологии. Времена изменились - и к знаменитому профессору
Кузнецову стали съезжаться зарубежные ученики и поклонники - и один из них,
юный француз, влюбился в Галю, которая как раз с дочкой, начавшей ходить,
заглянула к патриарху. Короче, удача во всем просто преследовала Зиновия -
теперь Галя с маленькой Оленькой жила на вилле у Гюстава возле
Бордо, и патриарх, скучая, все время собирался их проведать.
- Уже свил себе гнездышко на старость! - злобно бормотал мой друг
Кузя. - Помяни мое слово: скоро туда переползет!
Однако надеждам Кузи пока не суждено было сбыться, и батя отнюдь не