"Владимир Федорович Попов. Разорванный круг (Роман, 1968) " - читать интересную книгу автора

- Значит, был человек, а теперь не стало человека... - силится
разобраться Апушкин, примеряя себя к эталону Кристича.
- Вот привязался, как банный лист. А разве сейчас от твоей работы мало
пользы? Выполняешь ее добросовестно, даешь шинникам на вооружение точные
данные: какие шины делать, какие нет, как скорее обуть наш автотранспорт.
Ты - разведчик.
- А-а! - успокаивается наконец Апушкин. - Значит, страсть к работе тоже
на твоих весах что-то весит?
- Как же иначе, друг мой ситцевый!
Справа от дороги открылось небольшое озеро. Деревья, окружившие его,
подступили к воде так близко, что, казалось, будто растут они прямо из воды.
- Постоять бы тут... - мечтательно предлагает Саша.
- График не вышел, - холодно отзывается Апушкин. Он мстит спутнику его
же оружием, хотя самому очень хочется поваляться на берегу, погреться на
солнце. - Сам говорил - график. - И неожиданно переходит в наступление: - А
скажи, пожалуйста, какая у тебя есть страсть? Чтобы помогала человечеству
идти вперед.
Вопрос озадачивает Кристича. В нем чувствуется его собственный оборот и
явная издевка над выспренней фразой. Он отвечает не сразу, подыскивает самые
точные, самые убедительные слова.
- К техническим исследованиям, - говорит он.
- Знаем мы таких исследователей...
На эту тему Апушкин и разговаривать не хочет. Он слышал в своем
институте нелестные слова о рабочих-исследователях, видел образцы созданной
ими резины, словно изъеденные крысами, и вполне разделяет предубеждение
своего начальства. Даже зол на исследователей - на такой резине его
заставили ездить. Черт знает, чем еще это путешествие кончится. Не пришлось
бы лежать где-нибудь под откосом с задранными вверх колесами. Тоже мне
исследователи. Люди вон по пятнадцать лет учатся, да еще в аспирантуре
торчат, уже облысеют и обеззубеют - и то резина у них не получается, а тут
такие, как Кристич, зеленые, и такие, как он, Апушкин.
О себе он не очень высокого мнения. Солдатом был, солдатом и остался.
Пусть даже младший лейтенант, шофер. Но кругозор - никуда. От обочины до
обочины. И расширять его поздно уже - как-никак под сорок пять подбирается.
Возраст.
А Кристич нет-нет - и снова вернется к своему общественному институту.
Апушкину смешно. Каждый раз, когда Саша произносит слова: "Общественный
научно-исследовательский институт", в его воображении встает величественное
здание института резины и каучука с кабинетами и лабораториями. И нелепо
посадить на место Чалышевой Кристича, а на место представительного,
спокойного, авторитетного Хлебникова - суетливого, горластого Целина.
Апушкин так и представляет себе: прозвенел звонок, штатные
исследователи расходятся по домам, а на их место заступают чумазые работяги,
пришедшие из цеха, и начинают колдовать с колбами и динамометрами. Какой
толк получится с этого колдовства? Умора, да и только. Общественники, по его
мнению, могут еще быть контролерами на транспорте, и то с грехом пополам.
Нацепят такому деятелю повязку "Общественный контролер ГАИ" - и начинает он
орудовать. За каждую мелочь цепляется, лишь бы права отобрать, а крупные
нарушения пропускает. Никогда не предугадаешь, куда у них мозги повернутся.
Штатные им уже изучены. Они делятся на три категории. Крикуны. - те поорут,