"Александр Попов. Юный, юный Илья" - читать интересную книгу автора

чему-то причислить - назвали примитивизмом. Мария Селивановна была
полуграмотной, недавно вышла на пенсию, специальных книг не читала, но слыла
прекрасной мастерицей по писанию на картоне маслом и по лепке глиняных
фигурок. Как-то легко и весело выпархивал из ее сердца образ, и соседки,
любуясь ее картинками или лепниной, прицокивали и покачивали головой:
"Умница, Мария!.."
Только семейные да соседи и видели работы Марии Селивановны. Ни о каких
выставках не думывала она; складывала картонки в чулане на даче. Пылились
они, слипались, запаутинивались, и Мария Селивановна о них забывала. Иногда
вспоминала и украдкой - супруг не позволял, потому что ценил и уважал труд
жены, - десяток-другой выбрасывала в канаву за огородом. Кто-нибудь из
дачников подбирал уцелевшие от дождя и солнца картинки, дивился пестрому,
красноглазому петуху или плывущим по лазурному озеру лебедям, - брал
наивную, но красивую картинку себе. Мария Селивановна не могла понять, зачем
пишет или лепит. Иногда сердилась на себя: "На что глупостями заниматься!"
Однако наплывал образ, что-то просвечивалось в душе, и не доставало сил не
взять кисть.
Она убралась в комнате сына и присела с картонкой у окна. Стала писать
желтыми и золотистыми красками. Привиделось ей что-то светлое и яркое, но не
разобрала - то ли солнце, то ли лицо. Долго писала, а потом охнула:
- А ведь на Илью похоже! Вот так так!
Неспроста, поняла, ее сын получился таким солнечным - хотела ему
счастья. Но как пойдет его жизнь, убережется ли от бед и напастей?
А сын выбежал на улицу - в его лицо бросился крепкий морозный воздух.
Иркутск был еще темным, ночным, но из окон ярко сыпался свет. Илья бодро
пошел по скрипучему синеватому снегу, зачем-то подпрыгнул к низко склоненной
тополиной ветке - повалился на землю и шапку легкий, недавно вьюживший снег.
Илья посмотрел, как падали снежинки, и подумал, что надо запомнить
трепетавшую светотень. Завернул за угол пятиэтажки и увидел яркую белую
звезду. Остановился и пожалел, что не может рисовать или писать немедленно.
Пошел другой дорогой, той, которая дольше вела к школе. Оборачивался на
звезду. Он не совсем ясно понимал, чего ему сейчас хочется. Может быть, вот
так долго брести, поскрипывая снегом? Может, всей грудью вдыхать морозный
воздух января?.. Свернул в лесопарк. Большие, заснеженные ветви высоких
сосен согнулись к земле. Илья увидел вдали пронизанный желтыми лучами
туман - незамерзающая в городе Ангара парила. Клубы двигались, слипались и
распадались. Илья вообразил, что все в его огромной стране или даже во всем
мире спит - города, деревни, люди, даже Москва еще не очнулась, а вся
засыпана снегом, только кое-где из-под слежавшихся, мерзлых сугробов
проблескивают рубиновые звезды Кремля...
Мороз ущипнул ухо, - Илья вздрогнул, услышал слабо доносившийся шум
улицы, потер варежкой мочку и онемевший от холода нос. Вспомнил, что надо
идти в школу, и досадливо сморщился.


2


Илья открыл дверь с тугой пружиной; створка громко, с нервным
дребезжанием захлопнулась за ним. Почувствовал себя скверно. Нужно было