"Александр Попов. Мальтинские мадонны (Повесть)" - читать интересную книгу автора Иван приехал, строго-деловитый, сдержанный. Мать оставила в комнате
только его: - Умру, а долга не исполню перед тобой: прости меня, сынок. И потянулась всем телом вперед, к Ивану, - не поклониться ли? Бессильно откинулась на подушку. - За что? - Видела, недоволен ты был, что с молодым я жила. Вроде как и жила последние годы единственно в свое удовольствие. Наверное, так и было. Появился в моей жизни Гена, и захотелось мне, старой да глупой кляче, счастья, просто счастья. Ты страдал из-за меня? Знаю, знаю! Прости. Теперь могу с чистой совестью... уйти. Чуть не забыла - и за "равнодушного" прости. Помнишь ведь? - Прекрати. Через два дня матери не стало. "А ведь я не верил тогда, что она умрет, - подумал Иван, сидя за столом у тети Шуры. - "Прекрати", - строго, по-учительски я ей ответил. Не добавил - "мама". Да и звал ее где-то с отрочества каким-то пошлым обрубочком - "ма". И отошел от нее, и весь день зачем-то дулся на Геннадия, который не отлучался от ее постели и бегал с красными глазами то туда, то сюда. Да, в себе я порицал ее за Геннадия, а она просто хотела счастья, и привиделось оно ей таким. Именно таким! И вправе ли кто осудить другого, что он счастлив? Счастлив именно так, а не как тебе воображается?.." Квартира полностью отошла Ивану, хотя юридически он и при жизни матери являлся полноправным ее владельцем. Геннадия она так и не прописала в ней, хотя что-то такое вроде бы намечалось, ведь брак они, после шести лет Геннадию, что нужно выселяться, но тот вдруг опустился перед ним на колени, правда, не объясняя и даже не намекая, зачем, собственно, ему нужно пожить здесь еще месяца два-три, одному, ведь свой угол (однокомнатная квартира) у него имелся. Иван был поражен и растерян и с каким-то противоречивым чувством стыда и отвращения вернул Геннадию ключи. Он пожил в ней два месяца - июнь и июль, высадил на балконе цветы, так, как подметил у Галины и как она любила, - радужными пышными поясами; и чтоб было много пионов понатыкано там и сям, - "они большие растрепушки и посматривают на всех нас с веселым вызовом и детским недоумением", - так говорила о своем любимом цветке Галина. Каждый день Геннадий ухаживал за цветами: поливал, опрыскивал, подкармливал, и весь июль и август и даже в сентябре балкон сиял, удивляя, как прежде, прохожих. Соседки на лавочках толковали: - Как любит Геннадий, как любит!.. - Сказал мне на Галкиных похоронах: "Так мы с ней, Светлана Федоровна, срослись сердцами, что не знаю - живое ли теперь мое? Приложу ладонь - вроде бы не трепыхается, а ведь живу как-то". - Чудно!.. Геннадий сам принес Ивану ключи, на прощание твердо и молча пожал ему руку. Больше они не виделись. Но пока цветы не опали, Иван из окна в отдалении сквозь тополиные ветви примечал коренастого мужчину, который подолгу смотрел на балкон, будто чего-то ожидал. |
|
|