"Александр Попов. Мальтинские мадонны (Повесть)" - читать интересную книгу автора

важные слова уже сказаны, и не спугнуть бы в себе чувства, которые вызрели и
установились.
Когда прощались за воротами, тетя Шура сказала:
- Хотела по любви прожить твоя мать - так вот и прожила, сердешная. Не
искала, где теплее да слаще, а что посылала судьба - то и тянула на своем
горбу. А приспевала какая радостешка, так радовалась во всю ивановскую. -
Помолчала, хитренько сморщилось ее маленькое, взволнованно порозовевшее
лицо: - А ведь я, Ваньча, чуток завидовала Галинке. Белой завистью, самой
что ни на есть, вот те крест, белой, как яички от моих курочек! Уж не
подумай чего! Галка для меня, что огонек в потемках: чуть собьюсь, а она
будто бы светит мне, дорогу указывает.
Иван приметил крохотную слезу в запутанных морщинках тети Шуры, и,
чтобы как-то выразить свое признание, склонил перед ней голову. Но этот жест
показался ему поддельным, театральным. В досаде стал пялиться в небо,
которое поднялось уже высоко и раздвинулось, словно приглашая: "Можешь - в
высь рвись, можешь - иди в любые пределы: все пути для тебя расчищены и
осветлены".
- На могилке бываешь?
Иван прикусил губу, неопределенно-скованно, будто вмиг отвердела шея,
молчком качнул головой.
- Будешь - так поклонись от меня, - посмотрела в другую сторону чуткая
тетя Шура. - Мне, старой да хворой, уж куда переться в Иркутск. Раньше-то я
все к Галке гоняла на электричке... а самого-то города, хоть самого
размосковского какого, я не люблю. Вся, как есть, деревенская я.
Ивану не хотелось идти на курорт. Он вышел на берег Белой. Смотрел в
туманные, но быстро просветлявшиеся холодные дали, на
акварельно-расплывчатые полосы осенних лесов и полей. Река бурлила, свивала
воронки, подрезала глинистый берег, но уже, похоже, пошла на убыль,
отступала без подпитки с неба. Продолжительно стоял на одном месте, просто
смотрел вдаль и грелся на скудном октябрьском припеке. Потом опустился на
корточки и зачем-то стал перебирать, ворошить, рассматривать камни, сплошь
лежавшие под его ногами. Тянулся за приглянувшимся камнем. Увлекся так, что
минутами перемещался на четвереньках.
- А что, собственно, господа хорошие, я ищу среди этих мертвых камней?
- усмехнулся он, поднимаясь на ноги. - Все, что мне надо, чтобы приблизиться
к счастью, я уже знаю. Кажется, знаю.
И ему захотелось увидеть Марию - ведь к ней, как ему представилось,
потянулось его сердце, давно никого не любившее. "Я сегодня же стану
счастливым! Я буду любить и буду любимым!"
Из-за ветвей сосен и горящих листвою черемуховых кустов взбиралось все
выше влажно-тяжелое солнце. Таял иней, пар дрожал над землей. Иван издали
увидел сиреневое, как облачко, пальто Марии. Она неспешно возвращалась из
лечебного корпуса с двумя разговорчивыми дамами в козьих шалях. Иван, забыв
со всеми поздороваться, подошел к ней близко и посмотрел в самые ее глаза -
строгие, недоверчивые. "Та ли, которую я смогу полюбить?" - спросил он себя.
- А мы уж вас, Иван Данилыч, потеряли, думали, какая краля мальтинская
увела. Здрасьте, что ли, - простодушно улыбались дамы, друг другу исподтишка
подмигивая: "Мол, глянь, как он поедает ее глазами!"
- Здравствуйте, - хрипловато отозвался Иван и почувствовал, что ему
стало возвышенно легко и возвышенно печально.