"Александр Попов. Мальтинские мадонны (Повесть)" - читать интересную книгу автора

выпили по рюмке-другой настойки. Беседовали за чаем. Иван начал было
рассказывать о Мальтинских мадоннах, но старушка явно не поняла его, она
ничего раньше не слыхала о раскопках, и он замолчал. Зато она рассказала ему
о своей и его матери молодости. Когда стихала, словно бы пригорюниваясь,
Иван спрашивал, тревожил ее, хотя многое о жизни матери знал хорошо. Однако,
казалось, боялся, что чего-то самого главного для себя не услышит, не
узнает, не захватит отсюда. А что могло быть для него сейчас главным,
определяющим - не мог осознать ясно, только сердце чего-то ждало и почему-то
томилось.


2


В сумерках раннего утра юная Галина торопко шла улицами и заулками
Мальты к Григорию Нефедьеву - к своему Гришеньке, к своему возлюбленному.
Она убежала из родительского дома. Родители ее, добропорядочные, уважаемые
люди, отец - фронтовик, слесарь из тех, что нарасхват, до зарезу нужные на
железке, мать - учительница начальной школы, надеялись, что закончит их
Галинка, младшенькая, егозливая, неугомонная, но смышленая (двое детей уже,
славу Богу, пристроились в жизни), десятилетку в Усолье, следом поступит на
фельдшера или даже докторшу, выйдет за приличного парня, отстроятся они в
Мальте или поселятся в Усолье, а то и в самом Иркутске, и заживут в любви и
достатке.
- Война-то кончилась, братцы, - живи, не хочу!.. - за поллитровкой
другой раз восклицал отец, украдкой плача.
А что же дочь вытворила! Объявила им вчера, что беременная от Григория,
что любит только его и что уйдет из школы и - будет рожать.
- Срамота какая!..
- Убиваешь нас без ножа!..
Галина - в двери, убежать хотела. Скрутили, заперли в чулане. Слышала
она, как плакали и незлобиво поругивались друг с другом потрясенные отец и
мать; сговорились - поутру пригласить повитуху, тишком спасти девчонку и
честь семьи. Затихли, вздыхали и ворочались во сне в жарко натопленном доме.
Галине было жалко родителей, она любила их, но всю ночь не сомкнула
глаз - упрямо отдирала подгнившую половицу. Под утро, наконец, выкарабкалась
через подвал в горницу, оттуда на цыпочках прокралась во двор и в одном
платьишке да в прохудившихся чунях (а на улице - слякоть, мозглый ветер
бродил) направилась к своему Гришеньке. Даже не подумала, когда находилась в
горнице, что можно накинуть на себя какую-нибудь согревающую лопоть да обуть
боты.
Знала, где ночует Григорий, - в зимовьюшке на огороде. Там тайком от
всей Мальты и всего света и любились они с самой весны, там и клялись друг
другу в вечной любви. Между колючих кустов малинника и косматых, словно
дерюга, трав прокралась вдоль забора к дырке, боясь всполошить собак и
разбудить домашних Григория. Растолкала любимого, целовала его в сонные
глаза. Рассказала, что задумали ее родители. Григорий свесил с топчана
длинные ноги, не сразу отозвался. Потянулся и зевнул:
- Что ж, вытравляй. А то житья нам не дадут. Чего доброго, мои
прознают...