"Александр Попов. Родовая земля (Роман, отрывок)" - читать интересную книгу автора

имени купца и промышленника Хаминова, одну из лучших в Восточной Сибири, и
должна была поступить в училище, однако Михаил Григорьевич воспрепятствовал
дальнейшему обучению дочери. Он понимал, что хорошее образование - насущная
необходимость, хотя сам был полуграмотным, закончил лишь церковноприходскую
школу. Ему, потомственному крестьянину, представлялось, что образование
прежде всего должно способствовать в хозяйственных начинаниях, особенно в
торговле, и он ожидал, что Елена, закончив гимназию, станет для него, а
потом и для своего супруга помощницей, стремящейся копейку оборотить в
рубль. Однако дочь год от году все дальше отдалялась от отца и всего
охотниковского рода. Приезжая на каникулы в родное село, она порой небрежно
могла сказать родственникам:
- Все вы тут заросли мхом. Закоснели. Так жить нельзя.
В гимназии она была одной из лучших учениц. На балах и вечеринках
сверкала не только своей рано вызревшей красотой и модными нарядами, на
которые не скупился отец, но и умом, острыми словечками. Любила посещать
драматический театр, и одно время даже мечтала уйти в актрисы. Запоем, но
беспорядочно читала. Ею увлекались гимназисты и кадеты, офицеры и господа из
высшего света, но свою любовь она еще не встретила, и ждала ее. Молчит,
молчит, но внезапно на лице загоралась беспричинная диковатая улыбка.
- Ты чиво, Ленча? - настороженно спрашивал кто-нибудь из родных или
подружек.
- А? Так!
- Будто куда-то душой полетела.
- И полечу. И - полечу-у-у-у, если захочу! - закружится и громко
засмеется Елена.
- Не пугай ты нас, шалая.
Елена затихала, отмалчивалась, слабо чему-то улыбаясь. Михаил
Григорьевич порой говорил жене:
- Какая-то у нас дочка вся ненашенская. Чужая... Фу, чиво я буровлю! -
Зачем-то говорил шепотом: - А другой раз, знашь, побаиваюсь ее. Не
накуролесила бы чего, бедовая.
- Талдычила тебе, неслуху: не отдавай в город. Вот, получи: девке
голову заморочили всякие ученые-толченые. Какая, скажи, из нее выйдет
хозяйка? Всякие книжки мусолит денно и нощно. Тьфу!
- Так ить как лучше хотел, - зачем-то разводил руками супруг. - Думал:
пущай охотниковское семя ума-разума наберется, в ученостях поднаторет.
- Щегольство и пустое! Говорю тебе: ко греху ты девку толкнул, в
беспутство. Оторвалась она от семьи, разорвала с нами пуповину.
Однажды отец хотел было забрать Елену из гимназии, но дочь порывалась
убежать в тайгу за Ангару, отказывалась есть и пить. Отец отступил. Теперь,
уже около года, Елена жила в родительском доме, но отчужденно, замкнуто, как
пленница.
- Ниче: взамуж отдадим - осмирет враз, - говорил Михаил Григорьевич
жене. Но Полина Марковна сурово молчала.
С Василием сложилось еще хуже: так же его отдали в город в учение, но с
третьего класса гимназии он стал попивать, шататься по пивнушкам и кабакам,
пропускать занятия, исчезать из квартиры, которую на Ланинской нанимал для
него отец. Стал постарше - захаживал на щедрые, немалые родительские деньги,
которые ему ежемесячно выдавались на проживание в Иркутске, в ресторации,
клубы, игорные дома. Однажды за вечер спустил около пятисот рублей, и отцу