"Александр Поповский. На грани жизни и смерти" - читать интересную книгу автора

История филатовского стебля такова.
В тесном помещении клинической амбулатории в Одессе с утра шел прием.
Больных рассадили друг подле друга, и профессор Филатов их обходил. Выслушав
краткую историю болезни, он не спеша осматривал больного, вполголоса
диктовал ассистенту заключение и следовал дальше. Его бледное продолговатое
лицо с несколько косым разрезом глаз и высокими бровями, казалось, выглядело
при этом бесстрастным; спокойный взор едва скользил по сторонам. И
размеренные, ровные движения, и короткая, почти беззвучная речь
свидетельствовали о глубоком душевном спокойствии.
Около одного из больных профессор задержался. Перед ним был старик лет
шестидесяти. Нижнее веко, обезображенное опухолью, было выворочено, рубцы
стягивали края, язвы источили его ткани до самой орбиты. Больной перенес
операцию, теперь возник рецидив рака. Предстояло удалить веко, сделать
другое из пересаженной ткани.
Филатов опустился на стул, перевел взор на окно, по стеклам которого
бежали струйки осеннего дождика, и снова вернулся к больному. Он долго щупал
и мял его кожу на шее, заглаживал ее в складку и распускал, напряженно о
чем-то размышляя. Предстоящая операция не отличалась особенной сложностью,
окулист и его ассистенты проделали их немало на своем веку, не над чем,
казалось, было раздумывать.
Ученый снял шапочку, вытер платком вспотевшую лысину и, погладив
подстриженную бороду, озабоченно спросил:
- Что ж нам, Иван Васильевич, делать?
- Резать придется, - вздохнул старик, - послал бог наказание.
- Я не про то, - отвечал своим мыслям ученый, - как нам эту самую
операцию вести: так или иначе?
- Уж как понимаете, - соглашался больной, - только бы меня народ не
пугался. Обидно, когда внучка от тебя бежит.
- Сделаем, Иван Васильевич, веко будет как новое... Мне бы только
решить.
Дальше следовало рассуждение, на которое больного не приглашали
отвечать.
- Допустим, мы выкроим ленту на шее, - вслух подумал хирург, - сделаем,
разрез от сосцевидного отростка до ключицы... Из этого материала что угодно
построишь... Не попробовать ли?... Давно бы пора...
- Не стесняйтесь, пожалуйста, - словно угадав его затруднения, сказал
больной. - Режьте, коль надо.
Операция шла вначале обычным путем. Хирург провел йодом полосу вдоль
шеи и, чтобы обезболить оперируемые ткани, впрыснул в них новокаин.
Дальнейшее само собой разумелось: двумя параллельными разрезами он лентой
отделит кожу во всю длину, отрежет нижний конец у ключицы и наложит его на
место удаленного века. Лоскут будет питаться на шее и заживать на глазу.
Спустя некоторое время, кожа будет отсечена от века.
На этот раз операция пошла по-другому. То, что сделал Ученый, глубоко
удивило ассистирующего. Он провел черту йодом, но вместо ножа взял в руку
иглу. Захватив в складку кожу, он стал ее прошивать вдоль. От уха до ключицы
легла зашитая складка. Впервые в хирургической практике пустили иглу задолго
до ножа. Хирург проткнул кожную складку ножом повыше швов и провел им вдоль
них. Трубка расправилась. Поверх шва легла теперь лента из кожи,
неотделенная от шеи с обоих концов.