"Олег Постнов. Отец" - читать интересную книгу автора

Потому, мирно спрятав возле водосточной трубы свое ведро, не нужное
ему в предстоящем деле и взятое из дому исключительно за новизну (оно
составляло часть подарка к его дню рождения), Дозорский с одним совком в
руке обогнул дом, уйдя тем самым из поля зрения незнакомца в песочнике,
и очутился в еще одном, весьма примечательном месте, а именно: "за
домом".
Это место целиком противостояло двору, "стройке " и подвалам. Тут был
газон с проплешинами, на которых играли в футбол и в ножички (последнее
- табу для самых послушных), бетонная тумба с крышей от канализации, а
также мучнистые кусты, не популярные, впрочем, за свою низкорослость.
Однако именно к ним подбирался теперь Дозорский. Солнце приходило "за
дом " только во второй половине дня, утром здесь бывало холодно, и так
же было и теперь, так что Дозорский, тайно нервничавший, даже как бы
продрог вначале от сырости. Впрочем, на нем и впрямь была лишь
безрукавка, заправленная в короткие штаны, и когда он присел возле
кустов, его укусил комар в колено.
Убив комара и размазав кровь, Дозорский воровато огляделся, потом
бросил совок и принялся рукой разгребать рыхлую землю у основания куста.
Вскоре под его пальцами тускло забрезжилось стекло. Здесь устроено оно
было не случайно. Тотчас увидел Дозорский, что под стеклом серебрится
крупитчатая золотинка, рядом с ней что-то еще, чего он разглядеть пока
не мог, но, по крайней мере, главное уже было ясно: он нашел то, что
искал. И это был "секретик ".
Обыкновенные "секретики " делаются просто. Где-нибудь подальше от
чужих глаз (лучше всего в кустах или под деревом) выкапывается мелкая
квадратная ямка. Ямку устилают фольгой, кладут в нее какой-нибудь
цветок, желтый одуванчик, к примеру, сверху все покрывают стеклом и
присыпливают землей, оставляя по соседству метку так, чтобы самому потом
не забыть, где именно был спрятан "секретик ". Если в нужном месте
прокопать в земле пальцем круглую скважину, то сквозь стекло можно
увидеть узор, что и составляет смысл "секретика ". Дело это, разумеется,
девичье, и ради него Дозорский, уж конечно, не стал бы ни красться, ни
хитрить: он и вообще-то был равнодушен к "секретикам ".
Да, но тут - тут были особые важные обстоятельства, их приходилось
учитывать. Фатум событий заключался в том, что, как полагал Дозорский,
тут была затронута его честь. Мало того: была уязвлена его гордость. А
поскольку все предприятие к тому же обещало быть весьма и весьма
рискованным, то, уклонившись от него, Дозорский рисковал стать трусом в
собственных своих глазах. Этого ему уже никак не хотелось.
А между тем и одного взгляда на "секретик " было довольно, чтобы
понять, до какой степени были оправданы его страхи. Это был совсем не
обычный "секретик " из тех, что делаются каждый день; отнюдь; в нем и
следа не было от скучной рутины, от затверженного шаблона, в котором
безошибочно дает себя знать тупая заурядность. Hаоборот: даже фольга
была в нем особенной. Снятая с ромовой конфеты, вся в желтых звездах по
синему полю, она окаймляла полураскрытый бутон шиповного цветка, края ее
были ущемлены темными гладкими щепками, а рядом с цветком, головой к
нему, лежал американский резиновый индеец, походивший бы под стеклом на
мумию, если бы из-под стекла не продолжал замахиваться резиновым своим
томагавком, весь скорчившись от угрозы. Этот индеец был Дозорскому