"Александр Сергеевич Потупа. Осенний мотив в стиле ретро" - читать интересную книгу автора

желаете.
Ильин облизывает пересохшие губы - ответственный момент в его допросе.
- Вот поймите меня, Борис Иннокентьевич, - продолжает он, втискивая в
голос свой максимум сочувствия, - постарайтесь понять. Листовочки-то у вас
обнаружены, тем самым братец Иван Данилович здорово под монастырь вас
подвел. Но дело опять же по-разному повернуть можно, скажем к слову - вдруг
вы по неопытности поскользнулись, с кем не бывает. Но тогда извольте сие
утверждение искренностью своей доказать. Кто вам чемоданчик передал - вот в
чем загвоздка. Назовите, покайтесь, и все в порядке. К чему вам морока эта?
- Да не знаю я, как чемодан в доме оказался, - начинает нервничать
Струйский, - ей-богу не знаю, может, подбросил кто, может, Иван занес,
спросите у него...
- Э-э, нет, так дело не пойдет, - назидательно тянет Ильин, - опять вы
душевным моим расположением пренебрегаете. Чемоданчик к вам после ареста
Ивана Даниловича попал, так? Действие это через сестру его шло - через вашу
супругу, однако она лишь сигнал дала, дабы некий неизвестный передал вам
означенный груз, сама же она не встречалась с ним - таково именно, уверяю
вас, было условие ее братца. Ее, значит, под удар никак не ставить, а только
вас. Потому ее положение безусловно твердое - никакого, дескать, сигнала не
давала, никакого чемоданчика в глаза не видела. Последнее - вероятнейшая
возможность, а первое, простите великодушно, - чистейшая ложь. Но нас,
поверьте, Борис Иннокентьевич, ее гимназические игры со всякими тайными
знаками нимало не трогают. Нас личность, встречавшаяся с вами, интересует, и
все. Согласны ли назвать ее?


11

Я - в меняющемся там. Капкан - портрет, глаза Ильина и прочее - тот же,
но Струйский - иной. Он явно подавлен, дурно выбрит, под глазами мешки.
- Что же вы упорствуете, Борис Иннокентьевич? - устало спрашивает
полковник. - Право, смешно, впрочем, скорее печально. Печально видеть, как
разумный и талантливый молодой человек упорствует в заблуждениях. На что
надеетесь?
Струйский затравленно молчит. Не столь уж малой ценой дался ему этот
опыт - пусть собеседник выложится, откроет карты, а там решать. Странно
подчас постигается писателем цена слова...
- Дело-то закрывать надо - вот беда, - спокойно продолжает полковник
Ильин, - и может оно для вас не тем - ох, не тем! - концом повернуться. Вы
ведь как рассчитываете - предполагаете легким испугом отделаться? Не выйдет,
батенька, ничего такого не предвидится. Мы учреждение серьезное, у нас
всякие меры доступны. Вот хотите простенькую картинку изображу?
Струйский поводит глазами, полковник сейчас для него - опасный предмет,
источник боли, вроде капканной защелки.
Ильин устраивается поудобней и приступает к живописи.
- Картина первая, милостивый государь. Свидетельствуем мы вас в смысле
умственной полноценности, и что же? Всплывает тут разное, вот и папаша ваш -
как он дни-то свои окончил? Как божий человек, верно? Оттого, может, и
наследственность дурная. Да не сверкайте, не сверкайте взглядом-то,
испепелите поди, а у меня тоже семья и дела государственные. Свидетельствуем