"Александр Сергеевич Потупа. Отравление" - читать интересную книгу автора

проклятие Господне смотрит...
Ну вот ладушки, и набегалась, к магазинчику потопаю, сил нет, уходят
силы-то.
И как мои косточки старые терпят, хрустят, а терпят...
Не буду стирку сегодня делать, завтречка перед работой успею, Бог
даст, Надя заглянет в гости звать, заодно клянчить примется насчет машины,
а у Гены день рождения сегодня, и меня, само собой, не звали, куда уж там,
гости придут, из Надькиной конторы начальник какой-то, а бабуся - она и на
завтра сгодится, подарок зятьку все едино сделает, бабусе селедочку
устроят, чернилец стаканчик поднесут, а бабуся, конечно, и внучек не
забудет, подарочки какие даст, а бабусе кусочек тортика вчерашнего оставят.
Эх-хэ, жизнь такая - сами шею молодым подставляем, на самих себя
обижаться надобно, сами-то ой как горюшка-лихонька хватили, так хоть им
полегче пусть будет, однако полегче - оно не то еще, что получше, не со
всем душа свыкнуться поспевает, чего лапа гребет, ох, не совсем, иной раз -
хвать-хвать, это хвать, то хвать, глядишь, и душеньку свою каким
непотребством заляпал, а душеньку-то не отстирать, ох, не отстирать ее.
Точно сказилась Надька, немедля машину хочет, как зайдет, прихлюпывать
сразу начинает, зависти свои выговаривать: вот у племяша Петьки бабка дом в
деревне продала, Петька гарнитур отхватил заграничный, да у Сергеевны -
будь мой язык неладен, что дочушкам про то наболтал, - у Сергеевны-то
пенсия такая же и уборщицей, как я, работает, а сынуле своему, балбесу
пропойному, мотоцикл купила; так он, поганец, три дня всю улицу глушил,
точно под бомбежкой жили, а потом спьяну в столб въехал, чуть не полную
тыщу угробил - в сарае теперь хламом валяется, а Сергеевна нет-нет и
захвастает: знаете, говорит, сынку мотоцикл купила, долгов наделала,
раздавать буду; а сама - гордая; поди ж ты, так и выходит нынче - почитай,
полгорода на домах деревенских ездит, да свинок черноухих на стены коврами
развешивает, да пенсиями нашими по переулкам тарахтят, на все не
раззавидуешься, да и счастья от того прибывает ли, и Петька ведь мамаше
своей кусочек хлеба едва подносит, и Сергеевна никак глаза не просушит.
А ну их к лешему, дочушек моих распрекрасных, все равно допекут нытьем
своим, мне-то ничего и не надобно, похоронят как-нибудь - себя не опозорят,
родственность-то они уважают, хоть и цапаются друг с дружкой, а когда
праздник праздновать - на людях, значит, - всегда вместе, не любят, чтоб
осудительно про них говорили, потому, оставлю себе сотенку-другую, а все,
что просят, им отдам напополам - пусть свои ковры и машины покупают,
завтра-то сниму с книжки и пойду вечерком Гену поздравлять, соберу их всех
за столом и скажу: Генка, скажу, беги в магазин за коньячком, бес
неуважительный, чтоб с любимой тещей за твое здоровье по стопочке
опрокинуть; а у Генки-то глазенки на лоб полезут - не привыкший он тещу
коньяком поить, не гость ведь теща, а так - дароносица ходячая, а я опять
скажу: скиньтесь, детушки, с Борей по четыре поганых рублика, устройте теще
угощение порядочное, а то чернила эти проклятые видеть не могу, дух у них
тяжелый, недобрый дух; Боренька первый не выдержит просьб моих, у его до
коньяка слабина, рассказывал, дескать в молодые годы, когда рисовальному
делу учился, только и пил что коньяк, помощь родительскую по ветру пускал,
вытащит он мятые рубли и Гене сунет, а тому - куда денешься? - пиджак
придется натягивать и в магазин бежать, Надька плечами передернет, а Томка
фыркнет только - дескать, бабуся наша совсем того, не коньяки ей гонять