"Ирина Поволоцкая. Сочельник (Скрипичный квартет)" - читать интересную книгу автора

местный доктор с генами, не сожженными пожаром. Выросший в городе, где
уличные туалеты сродни домашним, и полотенца благоухают лавандой, и кажется
- толкни дверь, а там комната, камин, половички, но ты выходишь к статуе
чугунного герцога, который триста лет назад - помни про триста лет! -
пролил-таки кровь на эти мостовые и теперь торчит идолом перед ратушей. И ты
повторяешь про себя: триста лет! а врач смотрит взыскующе, его кадык,
длинные зубы, гороховый галстук выражают внимание. Но что углядит юноша в
сумрачном лице мужчины из далекой страны... Не от табачного же дыма, а курит
тот одну за другой какие-то бумажные гильзы и не отгоняет дым от лица, так
не от едкого же дыма у пациента трескаются белки. Но ученик Юнга выписывает
рецепт, ты покупаешь в аптеке таблетки, похожие на пули, и спишь без снов.
В сочельник, когда жена и дочь поехали в Большой город за рождественскими
покупками, а беременная собака с отяжелевшими боками лежала у его ног, он
услышал внятные шаги. Строгая дама, помогающая по хозяйству, простилась еще
в полдень. Он не испугался, подумал, что слышит шаги, которые не слышит
собака, иначе она бы давно бросилась с лаем по лестнице, а она спит, только
бока раздуваются. С кротостью перед происходящим он продолжал работать, как
его собака - спать. Мысль, что шаги могли принадлежать кому-то конкретному,
не пришла в голову, да и потом не приходила, хотя в городе многие считали,
что тут не просто - уж из такой страны он был. Четыре шага запомнил, но не
сдвинулся с места и сделал еще один оттиск, а когда поднял голову, не узнал
сада в багровых пятнах, и раскаленный воздух лег ему на плечи.
Хозяева биглей вызвали пожарных, те приехали, казалось, через мгновение, но
не смогли потушить огонь. Жена и дочь еще с автобана увидели пылающий факел
дома. И сгорело все, все, что он делал здесь, и все, что увез оттуда. Все
стало пеплом. Утром в груде выволоченных и выкинутых при пожаре холстов он
пытался найти одну уцелевшую картину, но они, еще хранившие форму до его
прикосновения, рассыпались в прах.
Он никому ничего не сказал и ничего не взял с собою. У него даже денег не
было. Папиросы взял. Единственное, что он получал с родины. И на каждой
пачке твердые штрихи знаменитого канала. Стоя у обочины автобана, он поднял
руку, согнутую в локте. Салют юного пионера. Грозный "рот-фронт" испанских
времен. Здесь не останавливают машин таким жестом, но владелец "форда" не
удивился, затормозил и распахнул дверцу. Там, где они попрощались, не было
ничего, кроме вересковых холмов, но водитель опять не удивился и ни о чем не
спросил молчащего пассажира. Надо ли выпытывать у человека, зачем ему
вересковые холмы? Ведь ничего нет лучше, чем идти бесконечною, волнистою, с
холма на холм, тропою, то пригибаясь под легкими изгородями или, наоборот,
перепрыгивая через них, как смешно прыгала она, когда в другие дни шла с ним
безлюдными полями. Изгороди были, чтобы местные овцы с черными головами и
белой шерстью не потерялись, не убежали далеко. Но неужели никто из них не
мог перескочить изгородь, или они не хотели догадаться, а жили как жили,
смиренно, не бунтуя, готовые к закланию - и Агнец - поэтому...
А запах пепелища тащился за ним, и в горле было сухо и горько.
Только после полудня он увидел монастырь - несколько утлых строений вокруг
церковки. Бетонная площадка для автомобилей была пуста: в будние дни редкие
прихожане наведывались сюда. Длинноногие мохнатые козы смотрели на него
сквозь прутья ограды, и черное монашеское платье мелькнуло там, в хлеву...
Женщина, родившаяся в той же земле, что он, кормила коз среди вересковых
холмов; ей не надо объяснять про город, в котором нельзя жить, но он никого