"Валерий Поволяев. Трещина" - читать интересную книгу автора

как песок, снега; Трубицын прикрыл лицо руками, отгораживаясь от ветра, но
ветер изменил направление, и по щеке больно прошлась струя снежного крошева.
Палатка стояла одна-одинешенька на всем леднике, голая, без привычных
снежных сугробов - обдувалась со всех сторон: ветер юзом ходил по леднику,
рикошетил от пупырей и выступов, колготился, будто поддавший гуляка,и не
утеплял их жилье сугробами. Где-то далеко раздался тонкий и протяжный крик -
будто кто звал на помощь. Трубицын вдавил котелок коленом в снег, привстал,
прислушался. На леднике, кроме их четверки, людей нет - они последними
уходят с ледника. Крик не повторился. Значит, ветер.
Он вдруг вспомнил, как однажды они разбили свой лагерь на каменном
холме - ригеле гидрометстанции - это у самого подножия пика Академии наук.
Как-то ночью его разбудил сосед, зашептал жарко в ухо:
- Гуль-биаван* кричит. Слышишь?
______________
* Очень часто произносят "голуб-яван".

Гуль-биаваном в киргизских аилах звали пресловутого снежного человека.
В тихой ночи крик повторился - горловой, тревожный, сильный, слышимый на
добрые полтора десятка километров. Попробовали прикинуть, на какой высоте
находился гуль-биаван - оказывается, примерно посреди пика. Когда брали пик,
Трубицын все приглядывался, надеясь увидеть следы снежного человека, - не
может быть, чтобы он не оставил после себя никаких следов, но нет, не
оставил - лишь крестовидные отпечатки улларьих лап. В большом количестве.
Странно было на такой высоте встречать птичьи следы - как высоко забрались
горные индейки-уллары. Возможно, это уллары и кричали, возможно, и другое -
звуковое смещение, когда звук меняет "колорит" и частоту. И вот тогда такие
жуткие крики доносятся с памирских пиков.
А экспедиция Вадима Бекова? Вадим Беков ходил как-то с группой молодых
и падких на сенсацию кандидатов наук. Искали гуль-биавана. Конечно, не
нашли, и однажды, когда спускались обратно, некий юморист - дежурный повар,
встал пораньше, чтобы разогреть кашу, увидел, что выпал белый, еще не
замаранный снежок, схватил гитару, наделал следов, присыпал порошей и увел
их в скальник, где снега уже не было, потом же с отчаяннейшими воплями
побежал будить кандидатов наук.
- Э-э-э, ученые... Пока вы тут дрыхли, гуль-биаван приходил. Все на
свете проспали, ученые...
Ошалевшие кандидаты наук повыскакивали из своих мешков, увидели следы и
схватились за фотоаппарат. А потом публиковали разные научные статьи об этих
гитарных следах. Такое тоже бывает.
Трубицын, продавливая наст коленями, отполз в сторону, с размаху вогнал
котелок в снег, зачерпнул, сверху прилепил еще целую шапку. Потом на коленях
пополз обратно к палатке.
- Затворяйте за собой дверь, дуся. - Солодуха сделал небрежный жест,
откинутая в сторону рука угодила на пламя керогаза, и Солодуха завопил
благим матом, стал дуть на пальцы, обиженно причмокивая губами. - Дуся, ты
же в обществе. Видишь, до чего довел дядю.
Трубицын водрузил котелок на керогаз, давно не чищенные бока котелка
стали оттаивать и дымиться. Керогаз фыркнул, по котелку сползла, шипя,
первая снежная слеза.
- Завтра будет погода, - сказал Трубицын. - Пурга вроде слабеет.