"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу автора

мне, на что он рассчитывает, заботясь о моем воспитании. С тех пор
величайшее счастье, возвещенное мне, я представляла себе не иначе, как в
таких именно условиях. Великолепие нескольких женщин, составлявших сераль
губернатора, и рассказы об их счастливой жизни разжигали мое нетерпение.
Между тем губернатор был уже столь преклонного возраста, что отец, не
надеясь всю жизнь пользоваться выгодами, ради которых он переселился в
Патрас, стал раскаиваться, что взял на себя обязательства, плоды коих
будут недолговечны. Он еще не делился со мной своими раздумьями, но, зная,
в каком духе меня воспитывают, и не опасаясь сопротивления с моей стороны,
он затеял тайные переговоры с сыном губернатора, которого уже безудержно
влекло к женщинам, и предложил ему на тех же условиях воспользоваться
правами, принадлежащими его отцу. Меня показали юноше. Я пришлась ему по
вкусу. Менее терпеливый, чем его родитель, он потребовал у моего отца,
чтобы срок осуществления их сделки был сокращен, и меня отдали ему в том
возрасте, когда я еще не ведала различия полов.
Как видите, горестная судьба моя объясняется не склонностью к
наслаждениям: я не опустилась до порока, а родилась в нем. Поэтому я
никогда не испытывала ни стыда, ни раскаяния. С возрастом я не узнала
ничего, что помогло мне исправиться. В те ранние годы мне были чужды и
желания, порождающие страсть. Положение мое определялось привычкой. Так
длилось до того, когда губернатор решил приблизить меня к себе. Сын его,
мой отец и рабыня, которой я была поручена еще ребенком, страшно
перепугались; я же, ни малейшей степени не разделяя их тревогу,
по-прежнему была убеждена, что именно губернатору я и должна принадлежать.
Он был надменен и жесток.
Отец, напрасно понадеявшись на его смерть, оказался в столь безвыходном
положении, что со страху решил бежать вместе со мною, не открывшись в
своем намерении ни рабыне, ни юному турку; но затея эта кончилась
неудачно, и нас задержали еще прежде, чем мы добрались до гавани. Отец не
был рабом, поэтому бегство его не являлось таким преступлением, за которое
его могли бы казнить. Однако на него обрушился неистовый гнев губернатора;
он считал бегство отца изменой, попрекал его оказанными ему благодеяниями
и обвинял в воровстве. Меня в тот же день водворили в сераль. На следующую
ночь мне объявили, что я буду иметь честь оказаться в числе жен моего
властелина. Я восприняла эту весть как милость; не понимая причин,
побудивших отца обратиться в бегство, я удивлялась, что он вдруг вздумал
отказаться и от моего, и от собственного благополучия.
Настает ночь. Меня подготавливают к чести, о которой мне было
возвещено, и вот ведут меня в покои губернатора; он встречает меня весьма
благосклонно и ласково. В то же время губернатору докладывают, что сын его
настоятельно просит поговорить с ним и что дело, о котором будет речь,
настолько важно, что никак нельзя отложить его на завтра. Губернатор велит
впустить юношу и оставить их наедине. Меня все же не уводят; но отец с
сыном удаляются в одну из соседних комнат и некоторое время проводят там с
глазу на глаз. До меня, правда, донеслось несколько резких выкриков, по
которым я поняла, что беседа проходит не вполне спокойно. Затем последовал
какой-то шум; я испугалась, но тут сын выходит с растерянным видом из
комнаты, бросается ко мне, берет меня за руку и умоляет бежать вместе с
ним. Потом, сообразив, по-видимому, что ему следует опасаться челяди, он
выбегает один, обманывает слуг, передав им ложные распоряжения отца, а