"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу автора

Слова эти до того обрадовали меня, и я был так настроен ни на минуту не
откладывать того, чего желал куда больше, чем сама Теофея, что, даже не
успев ей ответить, я приказал немедленно вызвать мою карету. Карету уже
подавали во время нашего разговора с силяхтаром, но тогда я велел
камердинеру отослать ее домой. Утаить от учителя, куда скрылась Теофея, не
представляло особой трудности; но, как ни был я счастлив, я все же не мог
не думать о силяхтаре, и меня несколько тревожила мысль о том, как он
воспримет это событие. Вместе с тем, угрызения совести, порожденные моей
щепетильностью, мне легко было унять; поэтому я считал, что совершенно
неуязвим для его упреков. Ведь когда я говорил ему о своем отношении к
Теофее, я был вполне искренен. Я не ручался тогда за то, что оно не может
измениться, я даже не препятствовал ему завоевать благосклонность Теофеи
заманчивыми обещаниями, и поэтому у него нет оснований негодовать на меня,
если его предложениям она предпочитает мои. Однако она подала ему
некоторую надежду, а срок, назначенный ею для ответа, являлся своего рода
обязательством, в силу коего она должна была, по крайней мере, снова
увидеться с ним и ясно изложить свои виды на будущее.
Я боялся поставить ее в затруднительное положение, напомнив об этом. Но
она все предусмотрела. Войдя к ней в комнату, после того как отдал
необходимые распоряжения, я застал ее с пером в руке.
- Я пишу силяхтару, чтобы лишить его всяких надежд, которые он питал,
ожидая моего ответа, - сказала она. - Письмо я оставлю у учителя, и он,
конечно, будет рад возможности снова услужить вельможе.
Она продолжала писать, а я в ответ сказал ей лишь несколько слов,
одобряющих ее решение. Я старался сдерживать свою радость, словно из
страха, что мне грозит какая-то новая беда. У меня не было ни малейшего
желания видеть учителя, но он, по-видимому, искал путей к примирению и
поэтому прислал узнать, нельзя ли ему повидаться со мною.
- Конечно, можно, - ответила за меня Теофея.
Когда учитель появился, она сообщила ему о своем решении уехать из
Константинополя и повторила доводы, которые уже привела мне, причем мне
пришлось подтвердить их; затем она сказала, что ей хочется перед отъездом
поблагодарить силяхтара за все его благодеяния, и подала учителю только
что законченное письмо.
- Вам тем приятнее будет исполнить это поручение, что вы за него уже
вознаграждены, - лукаво заметила она, - а силяхтар, как и я, не станет
требовать у вас отчета в подарках, которые были присланы мне.
Я не мог удержаться и воспользовался этими словами, чтобы осыпать моего
подлого наперсника упреками. Он стал клясться, будто отнюдь не собирался
нарушить верность, которую обязан блюсти в отношении меня; он напомнил,
как откровенно он признался в своем участии в бегстве Теофеи, едва только
заметил, что я огорчен ее исчезновением; он умолял судить по этому,
насколько его чувства искренни. Но я хорошо понимал, какую роль играет тут
страх перед моим мщением; я наотрез отказался от дальнейших его услуг и
только поручил передать силяхтару, что рассчитываю встретиться с ним
незамедлительно.
И в самом деле, я уже обдумал несколько путей, казавшихся мне
безошибочными, чтобы сохранить дружбу вельможи, несмотря на столкновение
наших интересов. Но вот послышался грохот колес, и теперь я уже не
помышлял ни о чем другом, как только взять Теофею за руку и проводить ее в