"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу авторакарету. Я сжал ее руку со страстью, которой не в силах был сдержать, и
хотя у меня и мелькнула мысль отправить ее одну в сопровождении камердинера, чтобы учитель не узнал, куда она поехала, я все же не мог отказаться от удовольствия побыть рядом с нею в карете, чувствуя себя властелином ее судьбы и ее особы, поскольку она по доброй воле согласилась на наш отъезд, и властелином ее сердца, ибо зачем же мне было преуменьшать счастье, в которое я верил? И как иначе мог я объяснить ее решение столь доверчиво броситься в мои объятия? Едва оказавшись рядом с нею, я горячо поцеловал ее в губы и с радостью убедился, что она не безразлична к этой ласке. Вырвавшийся у нее вздох поведал о том, что происходит в ее сердце. Всю дорогу я сжимал в своих руках ее ручку, и мне казалось, что ей это так же приятно, как и мне. В каждом слове, с которым я обращался к ней, звучала нежность, но и речи мои, и поведение были сдержанны в силу присущей мне благовоспитанности, а в то же время в них чувствовалась страсть, с небывалой силой разгоревшаяся в моем сердце. Иной раз Теофея защищалась от моих пылких излияний, но делала она это не из презрения ко мне и не из чрезмерной строгости. Она только просила не расточать столь ласковые, столь проникновенные речи перед женщиной, приученной к обычному в сералях тираническому обращению. А когда в ответ на эти слова я с еще большим жаром изливался в своих чувствах, она говорила, что нет ничего удивительного в том, что у меня на родине женщинам уготована на редкость счастливая судьба, если все мужчины относятся к ним с такой любезной снисходительностью. В поместье, которым я владел неподалеку от селения по имени Орю, мы приготовлениях, там всегда имелось все необходимое, чтобы достойно принять моих друзей, которых я иногда привозил туда в самое неурочное время. Приехав, я предложил Теофее поужинать. Она ответила, что нуждается скорее в отдыхе, чем в пище. Я все же возразил, что необходимо подкрепиться, хотя бы небольшой, легкой закуской. За столом мы пробыли недолго, и я употребил это время не столько на еду, сколько на удовлетворение своих сокровенных желаний хотя бы путем галантной болтовни и пламенных взглядов. Я указал слугам, в какой именно комнате собираюсь ночевать, и одно из соображений, по которым я так настойчиво советовал Теофее поужинать, состояло в том, что я хотел дать слугам время обставить эту комнату как можно изысканнее. Наконец Теофея вновь повторила, что нуждается в отдыхе, и я истолковал эти слова как стыдливое признание, что ей хочется поскорее остаться со мною наедине. Я даже порадовался тому, что нахожу в прелестной любовнице одновременно и достаточную пылкость чувств, в силу которой ей не терпится дождаться минуты наслаждений, и достаточно сдержанности, чтобы благопристойно скрывать свои желания. Слуги, уже не раз бывшие свидетелями моих любовных свиданий в Орю и получившие к тому же распоряжение приготовить только одну постель, обставили комнату всем, что требовалось для удобства как Теофее, так и мне. Я отвел ее туда, и радости моей, как и любовным излияниям, не было границ. Ее рабыня и мой камердинер, ожидавшие нас в спальне, подошли к нам, чтобы соответственно оказать нам положенные услуги, и я шутя пригрозил Беме (так звали рабыню), что разгневаюсь на нее, если она будет чересчур медлить. До тех пор я ничуть не сомневался, что Теофея уступит |
|
|