"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу автора

всем моим притязаниям, и считал ее столь подготовленной к завершению этой
сцены, что вовсе и не помышлял скрывать свои надежды. Я думал, что с
женщиной, так откровенно поведавшей мне о своих приключениях в Патрасе и в
серале, вовсе нет надобности прибегать к уловкам, которые иной раз
помогают в общении со скромной, неопытной девушкой. А если мне будет
дозволено, я приведу еще одно соображение от женщины, на которую я
приобрел столько прав и которая, к тому же, добровольно отдавалась в мою
власть, мне никак не следовало ждать особой сдержанности и
благопристойности. Поэтому-то острое, пылкое чувство, которое я питал к
ней до тех пор, было в моих глазах не чем иным, как вспышкой
сладострастия, в силу которой Теофея стала мне желаннее всякой другой
женщины, ибо ее соблазнительная внешность сулила много несказанных утех.
Между тем, как только она заметила, что камердинер начинает раздевать
меня, она отстранила рабыню, старавшуюся оказать ей ту же услугу, и, не
поднимая на меня взора, на несколько мгновений замерла в раздумье и как бы
в нерешительности. Сначала я подумал, что меня вводит в заблуждение
царящий вокруг сумрак, из-за которого я, находясь на другом конце спальни,
плохо различал черты ее лица. Но, видя, что она по-прежнему стоит
неподвижно, а Бема не помогает ей, я в тревоге отважился пошутить, что
мне, пожалуй, еще долго придется ждать. Смысл этих слов, особенно при
данных обстоятельствах, стал ей, по-видимому, вполне ясен, и она
окончательно растерялась. Она отошла от зеркала, перед которым все еще
стояла, и бессильно опустилась на диван; понурив голову, она оперлась лбом
на руку, словно хотела спрятаться от меня. Сначала я подумал, уж не дурно
ли ей. Путь мы совершили глубокой ночью. Ужин состоял лишь из фруктов и
мороженого. Я подбежал к ней в великом волнении и спросил, не заболела ли
она. Она не отвечала. Беспокойство мое росло, я схватил ее руку - ту
самую, на которую она опустила голову, - и хотел было привлечь ее к себе.
Несколько мгновений Теофея сопротивлялась. Наконец, проведя рукою по
глазам, чтобы смахнуть несколько слезинок, следы коих я все же заметил,
она попросила меня как милости отослать слуг и дать ей возможность
переговорить со мною.
Едва только мы остались одни, она, потупившись и понизив голос,
смущенно сказала, что не может отказать мне в том, чего я от нее требую,
но что она никак не ожидала этого. Прошептав эти четыре слова, она
умолкла, словно горе и страх вдруг лишили ее дара речи, и по ее дыханию я
понял, что она глубоко взволнована. Удивление, охватившее меня и сразу же
достигшее крайнего предела, а может быть, и стыд, с которым я не мог сразу
совладать, привели и меня самого в такое же состояние; и поэтому если бы
кто-нибудь увидел нас в ту минуту, он был бы изумлен весьма странным
зрелищем и подумал бы: не сражены ли мы оба каким-нибудь внезапным
недугом?
Тем временем я старался выйти из тягостного положения; я хотел вновь
завладеть ручкой Теофеи, и в конце концов мне это удалось.
- Подождите, - сказал я во время этого нежного поединка, - дайте мне на
минуту ручку, выслушайте меня, потом ответьте.
Она уступила, по-видимому, скорее из боязни обидеть меня, чем из
желания пойти мне навстречу.
- Увы, имею ли я право в чем бы то ни было отказать вам? - грустно
сказала она. - Есть ли в моем распоряжении что-либо такое, что не