"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу автора

теперь мне следовало бы даже гордиться нравственным переворотом, который
совершился под моим влиянием.
Чем дальше углублялся я в эти раздумья, тем яснее сознавал, что если
рассматривать приключение с такой точки зрения, то оно оказывается для
меня скорее лестным; а поскольку я всегда стремился придерживаться
возвышенных принципов, то мне было довольно легко пожертвовать
вожделенными утехами ради того, чтобы превратить Теофею в женщину
безупречную как по уму и очарованию, так и по добродетели.
Я никогда не старался внушать ей благонравие, думалось мне, значит,
склонность к целомудрию, которую я предполагаю в ней, является следствием
ее врожденных качеств, пробудившихся под влиянием случайно сказанных мною
слов. Чего же можно ожидать, если я всерьез начну развивать ее богатые
природные данные?
Я охотно рисовал ее себе в том окружении, куда, казалось мне, могу ее
ввести. И, заранее представив ее пленительный облик в новой среде, я
подумал: тогда она будет наделена всем, чтобы стать прекраснейшей женщиной
в мире. Да, Теофея могла бы так же чаровать своим умом и сердцем, как и
внешним совершенством. И какой же мужчина, благородный, с безупречным
вкусом, не почтет за счастье посвятить ей всю свою жизнь?
Я запнулся на этой мысли, словно испугался того, с какой охотой сердце
мое готово отдаться ей. Мысль эта настойчиво возвращалась ко мне, пока я,
наконец, не впал в забытье; я отнюдь не чувствовал недомогания, которое,
думалось мне, будет томить меня до самого утра, а, наоборот, весь остаток
ночи провел в упоительном сне.
При пробуждении в сознании моем прежде всего возникли образы, нежно
запечатлевшиеся в нем, когда я засыпал. Они так все заполонили, что как бы
свели на нет мой первоначальный план; у меня не оказалось и следа
мечтаний, какие я лелеял несколько дней. Мне не терпелось увидеться с
Теофеей; но я жаждал этой встречи в надежде найти ее такою, какою с
радостью представлял себе, или, по крайней мере, в том настроении, какое
ей приписывал. Желание это было до того сильно, что я боялся ошибиться в
своих чаяниях. Едва я узнал, что в спальне ее подняты шторы, как послал
узнать, можно ли мне к ней прийти. Рабыня ответила по ее поручению, что
она просит немного подождать; она скоро встанет. Но мне хотелось застать
ее в постели, с единственной целью спокойствием своим доказать, что ночь
совершенно изменила мои планы. Она несколько смутилась, что я вошел так
скоро, и в замешательстве просила меня извинить нерасторопность ее
невольницы. Я успокоил ее сдержанной речью, заверяя, что ей нечего
опасаться с моей стороны. Как же она была, однако, хороша в таком виде, и
как легко было ее чарам поколебать все принятые мною решения!
- Вы обещали дать мне кое-какие разъяснения, - сказал я серьезно, - и я
с нетерпением жду их; но прежде извольте выслушать мои. Какие бы желания
ни были мною высказаны вчера, я подчинился вашей воле, и по этому вы
можете судить, что я никогда не требую от женщины чего-либо, что она не
склонна пожаловать мне добровольно. К такому доказательству моих намерений
я сегодня добавлю слова, которые еще раз подтвердят это. А именно: какою
бы целью вы ни руководились, соглашаясь приехать сюда со мною, вы
неизменно свободны стремиться к ней, так же как сейчас вольны пояснить или
не пояснить ее.
Тут я умолк, ожидая ответа. Несколько мгновений она смотрела на меня, и