"Антуан Франсуа Прево. История одной гречанки" - читать интересную книгу автора

срок, когда я могу приехать к нему за невольницей. Я ждал этого часа без
особого нетерпения. Мы уговорились встретиться в ночное время, чтобы
скрыть переезд от посторонних. Около девяти часов вечера я отправил к
силяхтару своего камердинера в скромной карете, дабы она не привлекла
внимания прохожих, и приказал ему просто сказать, чтоб доложили силяхтару,
что он приехал от моего имени и ждет у ворот. Ему ответили, что силяхтар
повидается со мною на другой день и тогда расскажет, что он для меня
сделал.
Отсрочка эта ничуть не встревожила меня. Чем бы она ни была вызвана, я
со своей стороны сделал все, что мне подсказывали честь и великодушие; и
радость, которую должно было принести мне успешное завершение затеи,
объяснялась только двумя этими причинами. Тем временем я сосредоточенно
обдумывал, как мне вести себя с юной рабыней. По многим соображениям я не
мог оставить ее у себя. Даже толкуя в самом лестном для себя смысле ее
решение обратиться за помощью именно ко мне, которое можно было принять за
намерение дать мне возможность наслаждаться ее красотой, я все же не
собирался открыто сделать ее своей наложницей. Я переговорил с учителем
греческого языка, которому в конце концов вполне доверился. Он был женат.
Жена его должна была принять невольницу из рук моего камердинера, а я
собирался на другой день отправиться к ней и узнать, чем я еще могу быть
ей полезен.
Но причины, по которым силяхтар отложил передачу невольницы, оказались
серьезнее, чем я предполагал. Когда я к нему приехал, он как раз собирался
ко мне; мое появление и первые мои вопросы заметно смутили его. Он ответил
мне не сразу. Потом, нежно обняв меня, - чего я, зная его нрав, отнюдь не
ожидал, - он попросил меня вспомнить, в чем я уверял его накануне, и
уверял так горячо, что он не мог заподозрить меня в неискренности. Он
подождал, давая мне возможность еще раз подтвердить мои уверения, и, снова
заключив меня в объятия, но уже с более непринужденным и веселым видом,
сказал, что он - счастливейший из смертных, поскольку, воспылав жгучей
страстью к невольнице Шерибера, может не опасаться соперничества и
возражений со стороны друга. Он был со мною вполне откровенен.
- Я виделся с нею вчера, - сказал он мне, - я провел с нею всего лишь
час; у меня не вырвалось ни слова о любви. Но чары ее произвели на меня
такое впечатление, что я уже не могу жить без нее. Для вас она не так
дорога, - продолжал он, - поэтому я льщу себя надеждой, что ради друга вы
без труда откажетесь от блага, которым особенно не дорожите. Назначьте
цену, какой она по-вашему стоит, и не будьте так скромны, как Шерибер,
который не мог оценить ее по достоинству.
Я отнюдь не ожидал такого оборота, после того как он оказал мне эту
услугу; но, не питая никаких чувств, которые побуждали бы меня видеть в
этом предложении коварство, я не мог считать, что оно противно чести и
дружбе; однако по тем же соображениям, по каким я решил помочь невольнице,
я возмутился при мысли, что, вопреки ее чаяниям, мне придется отдать ее во
власть другого повелителя. Таково и было мое единственное возражение
силяхтару.
- Если вы меня заверите, - ответил я, - что она благосклонно принимает
ваше чувство или что она по крайней мере согласна вам принадлежать, я
забуду все свои расчеты и, клянусь небом, вам не придется дважды
обращаться ко мне с этой просьбой; я удовлетворю ее немедленно. Но мне