"Джон Бойнтон Пристли. Мой дебют в опере (Авт.сб. "Затемнение в Грэтли")" - читать интересную книгу автора

быть, театр был построен вокруг него.
Скоро наш второй и последний выход. Мы опять за кулисами, и помощник
режиссера, теперь совершенно безнадежно, как человек, смирившийся со своей
судьбой в этом идиотском мире, дает нам указания. В наши действия будет
внесено восхитительное разнообразие. На сей раз нам предстоит выйти,
_растянуться_, остановиться и уйти обратно. Раньше зрители видели нас как
плотную массу, теперь мы предстанем перед ними разбросанными группами.
Потом, несомненно, будет много разговоров: некоторым хотелось бы большей
монолитности, других приводит в восторг именно эта разбросанность, при
которой индивидуальные черты, например, черная штанина, красиво
обтягивающая ногу, становятся более выпуклыми.
Вот наконец и вторая большая сцена. Собралась вся Верона. Мы сдвигаем
шляпы набок, хватаем пики и идем, величественно _растянувшись_. Мне
достается почетный пост. Я стою на страже у самых церковных дверей, точнее
- между этими дверями и рампой, до которой меньше метра. Я стою изящно и
непринужденно. Я размышляю о том, что будет, если я уроню мою пику, в
которой теперь уже, кажется, не три метра длины, а все десять. Не вышибет
ли она мозги музыканту, играющему на английском рожке внизу, в траншее? Им
там тоже хватает дела. Я всех их хорошо вижу. Я вижу ряды лиц в партере и
в ярусе. Хористы поют, и я подхватываю, обнаружив, что Гуно мне вполне по
силам. Может быть, глупо, что стражник, стоящий на посту с пикой, запел,
но это ничуть не глупее, чем когда поет любой другой. Действие
развивается. Я чувствую сильное желание уронить свою пику или еще
каким-нибудь образом принять более заметное участие в происходящем. Почему
скромный городской стражник - скажем, тот, с черной штаниной, не может
вдруг сделаться героем "Ромео и Джульетты"? Или почему мы, копьеносцы, не
можем взять на себя руководство событиями и для начала очистить сцену? Вот
было бы веселье! А что если послать в дирекцию записку с требованием
выдать нам по пять фунтов на каждого и угрозой в случае отказа очистить
сцену силой оружия? В конце концов мы вынесли оперу на своих руках. Сверх
того, мы несли наши пики, и что касается меня, то мне моя надоела. Ну вот,
кончилось. По крайней мере настоящая опера кончилась - та часть, в которой
действуют копьеносцы, хотя там кое-что еще осталось доделать Ромео,
Джульетте и другим мелким персонажам. Мы возвращаемся в недра земли,
волоча пики по полу, бросаем черные и желтые трико и стриженые парики
унылому маленькому человечку, моемся, одеваемся, получаем свои деньги и
отправляемся пить пиво.
Таков был мой дебют в опере, состоявшийся десять лет назад. Я ничего не
выдумал, ничего не преувеличил и не приукрасил; и все же я не жду, что мне
поверят.