"М.М.Пришвин, В.Д.Пришвина. Мы с тобой. Дневник любви" - читать интересную книгу автора

делам у писателя Пришвина и тот ищет себе сотрудника по изучению и
приведению в поря-док многолетних его дневников. Он ищет чело-века, которому
можно довериться в наше время. Мой друг рекомендовал меня.
-- Пришвин...-- стала вспоминать я. И тут у меня перед глазами возник
затрепанный то-мик, принесенный мне как-то в Сибири мужем: вспомнился олень
с человеческими глазами... камень-сердце, дрожащий от морского прибоя на
берегу океана, как живое человеческое серд-це, белое облако на небе, похожее
на лебеди-ную грудь... Больше я ничего не знала об этом человеке.
-- А какой он? -- спросила я.
-- Годами почти старик, но очень бодрый, я бы сказал -- моложавый
человек. Он не похож ни на кого, интересный, но непонятный.
-- А где он живет, этот Пришвин?
-- В доме писателей, напротив Третьяков-ской галереи,-- ответил мне мой
друг.-- Я дамзнать, когда Пришвин позовет вас для переговоров.
Шли дни, недели. Пришвин молчал, молчал и мой друг. Было ясно, что
интересная работа прошла мимо меня. Дневник писателя объясня-ет причину
молчанья. Записи в нем, как и вся-кая поэзия, не поддаются пересказу. Говоря
же прозой -- в душе писателя и в доме его происхо-дила в эти дни короткая по
его словам "репетиция" драмы, в которой судьбе будет угодно наделить меня
главной ролью.
Если б знать, решилась ли бы я пойти навстречу такой "судьбе"? Так
спрашиваю я се-бя сейчас и, но совести, не могу прямо ответить.
Хорошо, что будущее скрыто от нас, иначе мымалодушноне раз отступали бы
перед глав-ным делом своей жизни.
1940
"1 января. Собрались кое-кто из немногих друзей, приехала жена, дети.
Каждый год Лева4 приносит маленькую кумирню, вывезенную им из
Бухары, и жжет в ней арчу -- кусочек душистого дерева. Пока щепочка сгорает,
каждый из нас должен загадать про себя "новогодние" желания.
Мгновенно пронеслось во мне через все годы одно--единственное желание
прихода друга, которого отчасти я получил в своем читателе. Страстная жажда
такого друга сопровождалась по временам приступами такой отчаянной тоски,
что я выходил на улицу совсем как пьяный, в этом состоянии меня тянуло
нечаянно бро-ситься под трамвай. В лесу во время приступа спешил с охоты
домой, чтобы отстранить от себя искушение близости ружья. Нередко, как
магическое слово, заговор против охватывающей меня не своей воли, я вслух
произносил неведомому другу: "Приди!", и обыкно-венно на время мне
становилось легче, инекоторый срок мог пользоваться сознательной волей,
чтобы от-странить от себя искушение.
Тоска стала так меня донимать, что я заподозрил болезнь в себе вроде
тайного рака и даже обращался к докторам.
Однажды в такую минуту я рассказал все Аксюше, и церковница
посоветовала мне надеть крест. Вскоре она даже и принесла мне маленький
медный копеечный крестик на черном шнурке. Но я не мог надеть на шею этот
крестик, бессознательная сила отстраняла меня от пользования святыней для
своих личных практических целей: крестик превращался в лечебную пилюлю моего
душевного здоровья... Иное значение креста вошло в меня в раннем детстве от
матери...
И вот теперь мгновенно встали во мне эти два желания в борьбе между
собой: или крестик надеть и с чем-то навсегда покончить, или же сказать