"Анатолий Приставкин. Солдат и мальчик" - читать интересную книгу автора

Выходило нескладно, неловко... Ой-ой-ой как все глупо выходило. Васька,
не терявшийся ни при каких условиях, мямлил и мялся и выдавал себя с
головой. Если бы солдат хоть раз взглянул на Ваську, если бы прислушался к
его голосу да просто бы пораскинул мозгами, он понял бы все сразу.
Солдат не разобрался и не почувствовал ничего. Он поднял пустые глаза
на мальчика и увидел рваные, подвязанные веревочками галоши вместо ботинок,
штанишки неведомого цвета, залатанные на коленях, но опять с дырками,
странный пиджачок без пуговиц, короткий, с короткими рукавами. Узкое лицо
мышонка с каким-то странным, почти звериным испугом и глаза... Непонятные
были у мальчика глаза: детские и недетские одновременно.
Тут солдат впервые подумал, что он напугал мальчишку. Видом своим или
вопросом, действительно странным вопросом, если послушать со стороны. Ишь
вытаращился весь, дикий, того и гляди шмыгнет в кусты.
Солдат попытался улыбнуться и сам понял, что неудачно у него это вышло.
- Ты не бойся, я ведь вообще спрашиваю Я всех спрашиваю. Хожу тут и
спрашиваю. Всех спрашиваю, понимаешь?
И солдат вдруг бестолково и быстро заговорил, что он не тронет того,
кто взял оружие и взял документы. И ничего не сделает он этому человеку,
пусть только вернет... Винтовку вернет. Солдат подвинул к себе сапоги и
добавил, что он сапоги еще отдаст... Часы отдаст...
- Не знаю я! - громко, с отчаянием воскликнул Васька. - Чего вы ко мне
пристали! - И повторил бессмысленно просящим голосом: - Я ничего не видел!
Может, кто-нибудь другой знает, а я не знаю, дяденька...
Так произносил Васька и понимал, что чепуху произносит. Он был явно не
в ладах с собой, с языком своим. Сам себя разоблачал и еще больше пугался от
мысли, что солдат решит его обыскать. Компас лежал у Васьки в загашнике, под
рубашкой с левой стороны. И Васька - вот дурак - тут же рукой пощупал это
место. Как вскочит сейчас солдат, хвать Ваську за бок! Это ведь не Анна
Михайловна, солдат знает, что где прячут. Найдет компас, и конец тут Ваське.
Лишь брызги полетят по стволам. А кто будет спрашивать о Ваське: куда и
зачем пропал Сморчок? Дня два подождут на линейке и вычеркнут из списков.
Мало ли вычеркивали других? Всех не перечтешь, не разыщешь, да и некому этим
заниматься. Вот и получится: был Васька - и нет Васьки. Как будто он и не
должен быть.
- А кто может знать? - спросил солдат и чему-то удивился. Он и не
Ваську спросил, а себя спросил. А удивился тому, что еще спрашивает, что еще
что-то хочет узнать, когда и узнавать нечего. Никто не скажет. Как в лесу
все равно.
- Я вообще сказал... Подумал, что, может, кто знает... - проворачивал с
трудом, как жилы через мясорубку, Васькин язык, в то время как сам Васька
прощался с собой. Он не мог знать, что солдат тоже прощается с собой. Или
уже простился? Он еще смотрел на Ваську, но безнадежность, бессмысленность
появились в его глазах.
Так бывает, когда все равно.
Однажды Васька видел такого человека. Он шел по платформе к стоящей
электричке. Васька, оказавшийся у него на пути, увидел, какой безумный,
устремленный в пустоту взгляд был у человека. Электричка тронулась. Васька
оглянулся, чтобы посмотреть, как тот будет садиться на ходу, а он почему-то
не садился, а все шел и шел рядом с вагоном, а потом побежал. И вдруг сразу
повалился под колесо. Хрустнуло, лопнуло, брызнуло, и у Васьки круги пошли