"Франсин Проуз. Голубой ангел (университетский роман) " - читать интересную книгу автора

странное. Вот тогда-то мой врач и дал мне эту книгу. Благодаря ей я поняла,
что люди и такое выдерживают. Она действительно мне помогла. Спасла меня.
Да и роман замечательный. По-моему, на уровне Шарлотты Бронте и Стендаля.
- Спасибо, - говорит Свенсон. - Я польщен.
Это правда. Свенсон счастлив. Как же приятно думать, что его книга
помогла этой девочке. Когда журналисты спрашивали, каким он представляет
своего идеального читателя, он говорил, что пишет для людей нервных, чтобы
им было что почитать в самолете. Теперь он думает, что отвечать надо было
так: для школьников из нью-джерсийского захолустья, для девочек, считающих,
что только их жизни изуродовала судьба.
- Можно я вас о чем-то спрошу? - говорит Анджела.
- Валяйте, - говорит Свенсон.
- Вот это все, что описано в романе, так на самом деле было?
- По-моему, мы обсуждали в классе. Нельзя задавать этот вопрос...
- Мы же сейчас не в классе.
- Не в классе, - соглашается Свенсон. - Мой отец погиб именно так. Мы
с мамой действительно узнали о случившемся из новостей. Он стал
знаменитостью - на четверть часа. И сцена в молельном доме квакеров, когда
к мальчику подходит старик и говорит, что его жизнь поднимется из пепла
отцовской жизни, - все тоже было на самом деле. - Свенсон столько раз это
произносил, что исповедью не считает. Собственно говоря, это предательство
его собственного тяжелого прошлого, заранее отлитое в удобную форму, и
всякий раз, когда журналисты расспрашивали его про "Час Феникса", он
отвечал просто на автомате. - Вы ведь знаете про Вьетнам? И про антивоенное
движение?
Анджела вздрагивает и закатывает глаза.
- Ну зачем вы так? Я же не умственно отсталая.
Свенсону стыдно за свой менторский тон, и он пытается вспомнить
какую-нибудь новую подробность.
- Вот ведь смешно... Я иногда и сам не могу вспомнить, что происходило
на самом деле, а что я выдумал.
- Я бы помнила, - говорит Анджела.
- Вы еще молоды. А как насчет материала к вашему роману? Что там
правда?
Анджела вжимается в кресло.
- Ну и вопросик...
Ей явно не по себе, и это заразительно. Но кто объяснит, почему она
имеет право задавать такие вопросы, а когда он обращается с тем же к ней -
это уже насилие над личностью и назойливость?
- Да ничего, - говорит Анджела. - Я все выдумала. Ну... была у меня
подруга, она ставила опыты с яйцами - для урока биологии. Но остальное я
сама придумала.
- Что ж, замечательно! - говорит Свенсон.
- Вот так... я хотела спросить, как по-вашему, мне надо что-нибудь
переделать в этой главе?
Он же только что просил ее не слушать ничьих советов.
- Давайте вместе посмотрим.
Анджела протягивает ему рукопись, он ее перелистывает. Действительно
здорово. Он не ошибся.
- Последняя фраза... Ее можно опустить, и текст только выиграет. Вы и