"Лев Прозоровский. Копье черного принца " - читать интересную книгу автора

Но, как уже отмечалось, никаких шпаргалок на парте не было видно и Янка
все время сидел с закрытым ртом. Впрочем, если бы он его даже и раскрыл, это
принесло бы Генке скорей вред, чем пользу.
В голове Рыжего, только что пережившего неслыханное унижение, роились
планы мести, один страшнее другого. Хорошо бы взорвать парту, на которой
сидели Генка с Янкой, или загипнотизировать умника Генку, чтобы у него
отшибло память. Неплохо было бы разбить стекло в учительской и свалить на
друзей...
Витька злился еще больше от того, что все эти планы были совершенно
невыполнимы. Взрывчатки достать негде, гипнотизировать Витька не умел, а
незаметно разбить стекло в учительской не так-то просто.
И оскорбленный остановился на классическом способе мести, известном еще
школьникам древнего Рима. Он подговорит ребят, и они изобьют Генку с Янкой.
Приняв такое решение, Витька облегченно вздохнул и торжествующе
посмотрел на друзей. А те, словно забыв о его существовании, вернулись к
прерванным разговорам о том интересном походе, который их ожидал завтра.
Само собой разумеется, что они старались разговаривать незаметно для
Нины Петровны, почти шепотом.
Однако тренированное ухо Рыжего сразу уловило суть разговора. Его враги
собирались завтра после уроков пойти в Исторический музей, на какую-то
выставку. Генка с умным видом шипел о необыкновенном наконечнике, который он
должен видеть во что бы то ни стало.
Время летело. Урок приближался к концу. Продолжая вслушиваться в шепот
врагов, Витька понемногу начал успокаиваться. Спустившись на грешную землю с
высот фантазии, распаленной гневом, он понял, что план мести, по которому
Генку и Янку предполагалось избить, - тоже нереален. На такое дело ребят
подговорить не удастся.
И Витька решил следить за своими врагами, смутно догадываясь, что
историческим наконечником можно будет по крайней мере одного из них ранить в
самое сердце. Как это осуществить на практике, Рыжий пока еще не знал.
На другой день Генка и Янка отправились в музей. Чтобы попасть в него,
надо было пересечь всю старую часть города. Это был очень интересный район.
Генка любил бродить здесь. Почти на каждом шагу встречались старинные
здания, на которых были прибиты аккуратные желтенькие таблички:
"Архитектурный памятник. Охраняется государством". Переулки, где не
разъехаться и двум всадникам; живописные тупики, оканчивающиеся домиками,
словно перенесенными из книг Дюма; высокие и темные купеческие амбары, с
крюком наверху, напоминающим виселицу; большая площадь возле самого музея,
которая помнила тяжелые шаги меченосцев...
Даже названия всех этих улиц, переулков, площадей и тупиков были очень
интересными. Тут был и двор Конвента, и Английский дворик, и проходной
Иванов двор. Одна из самых старых улиц почему-то называлась Новой, а одна из
самых тихих - Шумной. Неподалеку находились улицы Грешников и Мучеников... О
происхождении некоторых названий Генка легко догадался сразу же, как только
перевел на русский язык. Так, Валовая улица наверняка получила свое название
потому, что здесь когда-то проходил городской вал, ограждавший город от
врагов; на Известковой, видимо, жили ремесленники, которые жгли известь...
Но все же оставалось так много загадочного и непонятного, что Генке весь
Старый город казался частью какого-то исторического музея, в котором без
хорошего проводника можно просто заблудиться.