"Энни Прулкс. Горбатая гора " - читать интересную книгу автора

с джемом и флягу с кофе для себя на весь следующей день, сказав, что он
сэкономит поездку, и будет отсутствовать до ужина.
"Палил по койоту на рассвете", - сказал он Джеку следующим вечером,
умывая лицо горячей водой, намыливаясь мылом и надеясь, что его бритва
достаточно остра для бритья, в то время как Джек чистил картошку. "Большой
сукин сын. Яйца у него размером с яблоки. Держу пари, что он задерет
нескольких ягнят. Выглядит таким здоровым, словно готов сожрать верблюда.
Тебе не оставить горячей воды? Еще много".
"Это все тебе".
"Хорошо, я иду мыть все, до чего смогу дотянуться", - сказал Эннис,
скидывая свои ботинки и джинсы (никаких трусов, никаких носков, заметил
Джек), выжимая зеленую тряпку для мытья посуды рядом с костром, так, что
огонь зашипел.
Они поужинали у огня, у каждого по банке бобов, жареная картошка и
кварта виски на двоих, усевшись задницами на бревно, подошвы сапог и медные
заклепки джинсов нагрелись, передавая друг другу бутылку, пока небо цвета
лаванды теряло цвета, и опускался холодный воздух, пили, курили сигареты,
вставая время от времени помочиться в свете от костра, выбрасывающего искры
в купол неба, подбрасывая дрова в костер, чтобы поддержать течение
разговора, говоря о лошадях и родео, неприятных происшествиях, затянувшихся
авариях и катастрофах, подводной лодке Трешер, которая пошла ко дну двумя
месяцами раньше со всей командой и как это должно было быть - в последние
обреченные минуты. У каждого были собаки, и каждый разбирался в них,
обсуждали планы для ранчо Джека, где обитали его отец и мать, а семейное
гнездо Энниса кануло в лету годы назад, после того, как его предки умерли,
старший брат в Сигнале и замужняя сестра в Каспере. Джек сказал, что его
отец был достаточно известным в прошлом наездником быков, но держал тайны
мастерства при себе, никогда не давая Джеку и слова совета, никогда не
приходил посмотреть скачки Джека, хотя это он одевал его в шерстяные
свитера, когда Джек был маленьким ребенком. Эннис сказал, что вид скачек,
интересный ему, длится больше, чем 8 секунд и имеет некоторые
привлекательные особенности. Деньги - вот привлекательная особенность,
сказал Джек, и Эннис вынужден был согласиться. Они с уважением относились к
мнению друг друга, каждый был доволен компаньоном в месте, где ни один из
них такого не ожидал. Эннис, едущий против ветра обратно к овцам, в
предательском, пьяном свете, думал, что у него никогда не было такого
хорошего времени, чувствуя, что он мог бы дотянуться до ослепляюще белой
луны.
Лето шло, и они перегнали стадо на новое пастбище, перенесли лагерь;
расстояние между овцами и новым лагерем было больше и ночная поездка дольше.
Эннис ездил налегке, спал с открытыми глазами, но время, что он был вдали от
овец, увеличивалось и увеличивалось. Джек выводил визгливые запилы на
гармонике, немного вялый из-за падения со своенравной гнедой кобылы, у
Энниса был хороший грудной голос; несколько ночей они провели, распевая
пару-тройку песен. Эннис знал сальные словечки к "Рыже-чалой." Джек
попытался спеть песню Карла Перкинса, крича, "что я говорю-да-да", потом
затянул печальный псалом, "Идущий по воде Иисус", услышанный от матери,
которая полагала, что Пентекост, когда пел на торжественной панихиде,
местами звучал как тявканье койотов.
"Слишком поздно, чтобы тащиться к ним, этим чертовым овцам", - сказал