"Болеслав Прус. Приключение Стася" - читать интересную книгу автора

в маленьком Стасе жестокую зависть, и он орал до тех пор, пока собаку не
выгоняли и не укладывали в колыбель его самого.
Позже его начали учить чрезвычайно трудному искусству ходьбы. Мальчика
забавляло, что он так высоко поднимается над землей; однако он уже понимал,
с какой опасностью сопряжено это удовольствие, и крайне редко предавался ему
без помощи старших. В таких случаях он прежде всего вставал, потом, поднимая
левую руку и правую ногу, подвертывал ступню внутрь и правой ее стороной -
шлеп об пол! Затем поднимал правую руку и левую ногу, поджимал пальцы и,
подвернув ступню внутрь, левой ее стороной - шлеп об пол! Проделав еще
несколько столь же сложных движений, он не подвигался ни на шаг вперед, зато
у него кружилась голова, и он падал. Ему думалось тогда, что ходьба на двух
ногах, несомненно, льстит человеческому тщеславию, однако практическое
значение имеет только ползание на четвереньках. Вид людей, шагающих на двух
ногах, возбуждал в нем такое же чувство, какое испытал бы здравомыслящий
человек, очутившись среди канатоходцев. По этой причине он очень уважал
Курту, пользовавшегося при передвижении всеми четырьмя конечностями, и
мечтал лишь о том, чтоб когда-нибудь сравняться с ним в беге.
Видя необыкновенное развитие духовных и физических свойств ребенка,
родители стали подумывать о его воспитании. Его научили говорить "тятя",
"мама" и "Курта", который одно время также назывался "тятя"; затем ему
купили высокий стульчик с перекладиной и подарили прекрасную липовую ложку,
которой Стась, в случае нужды, мог бы накрывать себе голову. Отец, во всем
подражавший матери, тоже захотел сделать своему первенцу подарок и с этой
целью принес как-то великолепную плетку, оправленную в ножку козули. Когда
Стась взял в руки ценный подарок и принялся грызть черное раздвоенное
копытце, мать спросила мужа:
- Ты зачем это принес, Юзек?
- А для Сташека.
- Вот как? Ты что же, собираешься его пороть?
- Как же его не пороть, если он будет такой же озорник, как я?
- Видали?.. - вскричала мать, прижимая к себе сына. - Да ты почем
знаешь, что он будет озорник?..
- Пусть только попробует не озорничать... Уж тогда-то я его наверняка
выдеру!.. - добродушно ответил кузнец.
В эту минуту Стась раскричался, что рассердило мать, и она склонилась к
мнению отца. Признав это средство необходимым, родители больше не
препирались и повесили плетку на стену, между святым Флорианом, который с
незапамятных времен все тушил и тушил какой-то пожар, и часами, которые уже
лет двадцать тщетно пытались правильно идти.


* * *

Независимо от первых принципов морали, основанных на плетке, кузнец
хлопотал о преподавателе для сына. Правда, был у них в деревне постоянный
учитель, но он больше занимался писанием доносов и дегустацией водки, чем
букварем и детьми. И крестьяне и евреи гнушались им, так что уж говорить о
Шараке! Он и не думал образование своего сына поручать подобному педагогу, а
сразу обратился к органисту.
"Сейчас Сташеку пятнадцать месяцев, - размышлял кузнец, - годика через