"Болеслав Прус. Грехи детства" - читать интересную книгу автора

третий класс. Тогда я проклинал ту минуту, когда впервые повиновался Лёне,
отправившись по ее приказанию за сестрой. Я говорил себе:
"Уж не думает ли она, что я у нее нахожусь в услужении, как мой отец у
ее матери?.."
Так я разжигал себя и решал, что это должно измениться. Но при виде
Лёни мужество покидало меня, а если мне и удавалось сохранить хоть
какие-нибудь остатки его, Лёня снова давала мне приказания с такой
нетерпеливой настойчивостью и так при этом топала ножкой, что я не мог
ослушаться. А когда я однажды поймал воробья и не сразу отдал его Лёне, она
закричала:
- Не хочешь, не надо!.. Обойдусь и без твоего воробья!..
Но она сгорала от любопытства и была так обижена, что я бросился к ней,
заклиная взять воробья. Она - нет и нет!.. Насилу я ее умолил, конечно с
помощью Зоси, но, несмотря на это, в течение нескольких дней мне пришлось
выслушивать упреки:
- Я никогда в жизни не сделала бы тебе такой неприятности. Теперь я
знаю, чего стоит твое постоянство! В первый день ты бросился в воду, чтобы
нарвать мне кувшинок, а вчера ты мне даже не дал немножко поиграть с
птичкой. О, я уже все знаю... Ни один мальчик не поступил бы так со мной.
А когда после всевозможных объяснений я наконец стал ее просить, чтоб
она хоть не сердилась на меня, Лёня ответила:
- Да разве я сержусь?.. Ты отлично знаешь, что я на тебя не сержусь.
Мне просто было неприятно. Но как мне было неприятно, этого даже вообразить
нельзя... Вот пусть Зося тебе скажет, как мне было неприятно.
Тогда Зося с торжественным видом заявила мне, что Лёне было ужасно,
просто ужасно неприятно.
- Впрочем, пусть Лёня сама тебе скажет, как ей было неприятно, -
закончила моя дорогая сестричка.
Так я метался между Анной и Кайафой, которые отсылали меня друг к
другу, дабы точно определить степень этой неприятности, пока я окончательно
не потерял голову.
Я стал машиной, с которой девочки делали все, что им вздумается, потому
что малейшая моя попытка проявить самостоятельность причиняла неприятность
или Лёне, или Зосе, а переживали ее обе барышни вместе.
Если бы бедный Юзик встал из гроба, он не узнал бы своего друга в этом
тихом, покорном, забитом мальчике, который вечно куда-то ходил, что-то
приносил, что-то искал, чего-то не знал, в чем-то не разбирался и то и дело
получал выговоры. А если бы это видели мои товарищи!..
Однажды панна Клементина была занята больше обычного. Объяснялось это
тем, что приказчик в этот день следил за какими-то работами в конюшне,
расположенной неподалеку от ее излюбленной беседки. Пользуясь этим, мы
втроем потихоньку убежали из парка в лесок, где росла ежевика.
Ужас, сколько ее там было! Что ни шаг - куст, а на каждом - множество
черных ягод, крупных, как слива. Сначала мы собирали их вместе, поминутно
вскрикивая от удивления и восторга. Вскоре, однако, мы замолкли и разбрелись
в разные стороны. Не знаю, как девочки, а я, утопая в густых зарослях, забыл
обо всем на свете. Но что это была за ежевика! Сейчас даже ананасы и то
хуже.
Устав стоять, я сел, устав сидеть, я лег на кустарник, как на пружинный
диван. Мне было так тепло, так мягко и такое тут было изобилие, что не знаю,