"Болеслав Прус. Грехи детства" - читать интересную книгу автора

А ведь я была уверена, что оса. Думала, я умру... Боже! Какая я глупая!..
Она утерла слезы и сразу начала смеяться.
- Убить ее или отпустить? - спросил я, показывая Лёне злосчастное
насекомое.
- Как хочешь, - ответила она уже совершенно спокойно.
Я решил было убить, но у меня не хватило духу. И сама муха, и особенно
крылышки ее были сильно помяты, и я осторожно положил ее на листик.
Между тем Лёня смотрела на меня как-то очень пристально.
- Что с тобой? - вдруг спросила она.
- Ничего, - ответил я, пытаясь улыбнуться.
Силы вдруг покинули меня. Сердце билось, как колокол, в глазах
потемнело, холодный пот выступил на лбу, и, стоя на коленях, я пошатнулся.
- Да что с тобой, Казик?
- Ничего... просто я думал, что с тобой случилось какое-нибудь
несчастье...
Если бы Лёня не подхватила меня и не положила мою голову к себе на
колени, я бы расквасил нос.
Теплая волна ударила мне в голову, я услышал шум в ушах и снова голос
Лёни:
- Казик!.. Казик, дорогой... что с тобой?.. Зося!.. Ах, боже, он в
обмороке... Что я буду делать, несчастная...
Она обхватила мою голову руками и стала целовать. Я чувствовал, что все
лицо у меня мокрое от Лёниных слез. Мне стало так ее жалко, что я собрал
остатки сил и с трудом приподнялся.
- Ничего, ничего!.. Ты не беспокойся! - вырвалось у меня из глубины
души.
Действительно, дурнота моя прошла так же быстро и неожиданно, как и
наступила. В ушах перестало шуметь, вокруг посветлело, я поднял голову с
колен Лёни и, глядя ей в глаза, засмеялся.
Тогда и она расхохоталась.
- Ах ты негодник! Ах ты злючка!.. - говорила она. - Ведь надо же было
задать мне такого страху. И как это ты мог упасть в обморок из-за подобного
пустяка?.. Ну, если бы даже это была оса, так она ведь не съела бы меня... А
что я бы тут делала с тобой?.. Ни воды, ни людей, Зося куда-то ушла, и мне
пришлось бы одной спасать такого большого мальчика. Стыдись!
Конечно, мне было стыдно. Ну можно ли было так ее пугать?
- Что? Как тебе? - спрашивала Лёня. - Видно, лучше, ты уже не такой
бледный. А раньше был белый как полотно. Но хороша я буду, - снова
заговорила она, - если об этом узнает мама! Ах, боже! Я даже боюсь теперь
идти домой...
- О чем узнает мама? - спросил я.
- Обо всем, а главное - об этой осе...
- А ты никому не говори.
- Что толку, если я не скажу... - вздохнула она, отвернувшись.
- Может, ты думаешь, я скажу? - успокаивал я Лёню. - Ей-богу, никому ни
словечка.
- А Зосе?.. Она ведь умеет держать секреты.
- Даже Зосе. Никому.
- Все равно все узнают. Ты весь исцарапался, ободрался... Постой-ка...
- прибавила она, помолчав, и утерла мне лицо платочком. - Ах, боже! Знаешь,