"Болеслав Прус. Ошибка" - читать интересную книгу автора

фехтовании на вашей шкуре.
Тут ксендз и молчавшая до сих пор мама бросились их разнимать.
- Полно вам, пан бургомистр!
- Что вы это, пан Добжанский!
- Зарублю! - наскакивая на бургомистра, грозил учитель.
- Увидим! - отвечал тот грозно.
- В такое время раздоры! Опомнитесь, господа, - умоляла их мама.
- Нельзя мириться со скандалистами! - твердил бургомистр, ища свою
шапку.
- Таких мы первым делом выметем из наших рядов, - сказал учитель,
направляясь к двери.
- Ах вы старые младенцы! - загремел ксендз, потрясая кулаками. - Буяны!
Пустые болтуны! Если в каждом доме нашей страны есть хотя бы один такой, как
вы, то вас не только французы - вас даже господь бог не спасет, потому что
вы сами друг друга поубиваете.
Противники уже искоса поглядывали друг на друга.
- Не моя вина, что пан Добжанский не владеет собой, - проворчал
бургомистр.
- С нашим председателем все диспуты кончаются именно так, - отпарировал
учитель. - Вместо того чтобы хладнокровно обсудить положение, он
кипятится...
Он достал из кармана клетчатый платок, чтобы утереть потное лицо, а
затем, машинально, вытащил и табакерку.
- Каждое суждение содержит в себе долю истины, но есть в нем и кое-что
неверное, поэтому люди и спорят, - сказал ксендз. - Но чтобы в такое время
разница мнений порождала ненависть и мстительность - это неслыханно!
- Я человек не мстительный, это все знают, - сказал бургомистр.
- А я в такой момент не хочу раздоров, - отозвался учитель и взял
понюшку табаку.
- Ну, так пожмите же друг другу руки - и будем все заодно! На горе или
счастье - вместе!
- Мои дорогие! - воскликнула и мама, насильно подтолкнув руку
бургомистра к табакерке учителя.
- Что ж, пусть будет мир, - пробормотал учитель и, подав бургомистру
один палец, попотчевал его затем табаком.
- Каждый останется при своем мнении, - сказал и бургомистр, из
вежливости взяв щепотку табаку и сунув ее себе под нос.
- А французы все-таки придут! - буркнул учитель.
- Да, в качестве гувернеров, - возразил бургомистр.
В эту минуту я настолько высунулся из-за двери, что мама меня увидела.
Она поспешно вошла в спальню и, подталкивая меня к другой двери, зашептала:
- Ты чего тут стоишь? Ступай сейчас же на ту половину.
- Я пойду на войну! - объявил я и большими шагами заходил по комнате.
У меня уже вылетели из головы и санки и каток. Вытащив из-за шкафа мою
жестяную саблю, я велел принести себе оселок и принялся ее точить. Настроен
я был весьма воинственно и, когда Лукашова осмелилась пошутить над моим
вооружением, я так стукнул старушку саблей по руке, что у нее выступил
синяк.
Поднялся крик, прибежала мама...
И в результате пришлось мне просить у няни прощения и долго стоять на