"Болеслав Прус. Ошибка" - читать интересную книгу автора

рубашонку, а я тем временем снял ночную.
- Ох, и бесстыдник же! - вознегодовала Лукашова. - Такой большой парень
- и сидит голышом!.. Стыда ни на грош... Ну, и чего ты опять надеваешь
ночную сорочку, - ведь я сейчас несу тебе денную. Антось, да уймись ты
наконец!
За рубашкой последовали штанишки и жилетка, сшитые вместе. Чтобы их
надеть, нужно было попасть сперва одной, потом другой ногой в отверстие, а
потом уже продеть руки в тесные проймы.
- Стой же спокойно! - твердила нянька, застегивая у меня на плечах
четыре пуговицы. - Ну вот и готово. А теперь садись, надо тебя обуть. Держи
ногу прямо, а то чулок никак не натяну... Ну, вот видишь, опять башмак
лопнул, да и шнурок оторван. Беда с этим мальчишкой! Антось, да не вертись
ты, не то сейчас мать кликну! Погоди, еще курточку надену. А пояс где?
Смотри-ка, в постели валяется! Если будешь так шалить, я как-нибудь тебя
поймаю, да и отнесу к тому старику за рощу. Он тебе задаст!
- Подумаешь! Ну что он мне сделает? - возразил я дерзко.
- Вот увидишь. И не таких он загубил. Спаси, господи, и помилуй нас,
грешных!..
- Это тот старик, что живет в хате у рощи?
- Тот самый.
- За нашими полями?
- Ну да.
- А он один там живет? - спросил я с любопытством.
- Кто же с ним станет жить? От такого и вор убегает.
- Кто он такой?
- А бес его знает, проклятого! Иуда-предатель - и все. Тьфу! Во имя
отца и сына... - пробормотала старуха, плюнув. - Все наши беды на его
голову! Ну, читай молитву, сынок, завтрак уже готов.
Я стал на колени и, читая молитву, плевал через плечо, подражая
Лукашовой, потому что у меня из головы не выходил тот дурной человек, с
которым "и вор не захотел бы жить".
Потом я пошел в кладовую поцеловать у матери руку, а Лукашова тем
временем принесла мне в столовую ломоть ситного хлеба и тарелку гречневой
каши с тертым чесноком. Я торопливо съел все и побежал во двор - стругать
себе саблю из дранки. Пока я отыскал подходящую дощечку, наточил нож и унял
кровь, капавшую из порезанного пальца, глядь - плетется пан Добжанский.
"Неужели уже одиннадцать? Не может быть!" - подумал я и, рассердившись,
убежал за конюшню, - спрятаться от учителя. Но не успел еще я дух перевести
после быстрого бега, как услышал голос няньки. Она орала на весь двор:
- Антось, Антось! Пан Добжанский пришел!
- Не пойду! - крикнул я в ответ и показал невидимому учителю язык.
Но тут раздался уже голос мамы:
- Антось, на урок!
Боже, как я был зол в эту минуту! Но что поделаешь? Я вышел из-за
конюшни и нехотя поплелся в дом, горячо желая, чтобы дорога растянулась так
далеко, как отсюда до столицы. И - удивительное дело! - она действительно
как будто стала немного длиннее.
Проходя мимо окна столовой, я заглянул внутрь, надеясь на чудо, - авось
что-нибудь случилось и пан Добжанский исчез. Как бы не так! Сидит это пугало
у стола в своем неизменном сюртуке и воротничке до самых ушей, с высоко