"Марсель Пруст. Обретенное время" - читать интересную книгу автора

Когда они в начале 1915-го подготовили наступательную группировку эрцгерцога
Евгения, то чтобы не поставить под угрозу Венгрию, они распустили слух,
будто эта группировка будет задействована в операции против Сербии. Подобным
образом, например в 1800-м, армия, которая должна была выступить против
Италии, обычно упоминалась в качестве резервной и, как говорили,
предназначалась не для перехода через Альпы, а для поддержки армий,
сражающихся на севере. Уловка Гинденбурга, атаковавшего Варшаву, чтобы
замаскировать свое наступление на Мазурском Поозерье, следует
наполеоновскому плану 1812-го года". Как видишь, г-н Биду[66] слово в слово
повторяет то, что я говорил раньше. И поскольку война не кончена, эти уловки
будут повторяться еще и еще раз, и предугадать действия армий практически
невозможно, ибо то, что однажды сработало, оказалось целесообразным и,
следовательно, приведет к успеху и в будущем". И действительно, много
времени спустя после этого разговора с Сен-Лу, когда внимание союзников было
приковано к Петрограду, столице, на которую, как ожидалось, немцы начнут
наступление, они собирали мощные силы, чтобы выступить против Италии. Сен-Лу
привел мне целый ряд других примеров военных "стилизаций", или, если считать
войну не искусством, но наукой, примеров применения постоянных законов. "Не
знаю, можно ли назвать военное искусство наукой, здесь крылось бы
противоречие, - добавил Сен-Лу. - Но если есть военная наука, то мнения
ученых расходятся, они спорят и препираются между собой. Это многообразие -
отчасти временное явление. То есть, оно свидетельствует не о заблуждениях,
но о развитии истины. Обрати внимание, как во время этой войны менялась
точка зрения на возможность прорыва. Поначалу в эту возможность верили,
затем пришли к доктрине неуязвимости фронтов, затем к положению, согласно
которому прорыв возможен, но опасен, что ни в коем случае нельзя производить
передвижения вперед, не уничтожив предварительно цели (какой-то радикальный
журналист даже заявлял, что обратное утверждение есть величайшая глупость,
какую только можно помыслить), затем напротив, приходят к выводу, что
возможно продвижение с весьма слабой артиллерийской подготовкой, а в итоге
все сходятся на том, что необходимо пересмотреть доктрину неуязвимости
фронтов в войне 1870-го, что для настоящей войны эта концепция ошибочна,
следовательно, ее истинность относительна. Ошибочна в этой войне из-за того,
что численность войск увеличилось, техника улучшилась, хотя поначалу все это
наводило на мысль, что война долго не продлится, затем - что она будет
весьма долгой, и, наконец, снова заставило поверить в возможность
решительных побед. Чтобы привести пример, Биду рассказывает о действиях
союзников на Сомме, немцев под Парижем. Когда немцы наступали, то говорили
так: местности и города не имеют значения, надо сокрушить боевую мощь
противника. Затем, в свою очередь, немцы перенимают эту теорию в 1918-м[67],
и тогда Биду неожиданно утверждает, будто взятие некоторых жизненно важных
пунктов предопределяет победу. Он, впрочем, этим грешит: он указывал, что
если Россию запрут у моря, она будет разбита, и что окруженной армии, будто
в своего рода тюремном заключении, уготована гибель".
Следует отметить, что если война и не способствовала развитию ума
Сен-Лу, то этот ум, пройдя эволюцию, в которой наследственность сыграла не
последнюю роль, приобрел лоск, прежде за ним не наблюдавшийся. Как далеко
друг от друга были два этих человека: юный блондин, любимец шикарных женщин
или только старавшийся этим казаться - и говорун, доктринер, который
безостановочно сыпал словами! В другом поколении, на другом ответвлении