"Марсель Пруст. Обретенное время" - читать интересную книгу автора

оставшихся. Она убеждала их, что они принесут больше пользы Франции,
оставаясь в Париже, - так когда-то она им говорила, что покойный был бы
очень рад, если бы узнал об их увеселениях. Все-таки мужчин у нее было
маловато, может быть, она иногда жалела, что рассорилась с г-ном де Шарлю,
что этот разрыв бесповоротен.
Но, хотя они и не встречались больше, г-жа Вердюрен по-прежнему
устраивала приемы, а г-н де Шарлю потакал своим порокам - словно ничего не
изменилось - с некоторыми, правда, небольшими отклонениями: например, Котар
у г-жи Вердюрен, как персонаж из Острова Мечты, сидел в униформе полковника,
довольно схожей с формой гаитянского адмирала, а большая голубая лента на ее
сукне напоминала ленточку Детей Марии[75]; г-н де Шарлю в городе, из
которого мужчины зрелые, предмет его былых предпочтений, уже исчезли, вел
себя как некоторые французы, которые на родине питали склонность к женщинам,
но потом переселились в колонии: поначалу из необходимости, а затем войдя во
вкус, он приобрел привычку к юным мальчикам.
К тому же, первая из этих отличительных особенностей довольно быстро
изгладилась, ибо вскоре Котар умер "лицом к врагу"[76], как сообщили
газеты, - он, впрочем, не уезжал из Парижа, а просто немного
переусердствовал для своих лет; вскоре за ним последовал и г-н Вердюрен,
смерть которого огорчила, по мнению многих, только Эльстира. Насколько это
возможно, я изучил его работу с абсолютной точки зрения. Но он старел, и
суеверно приписывал творчество той среде, которая поставляла ему натуру, а
после, преобразованная алхимией впечатлений в произведение искусства, вела к
нему публику и поклонников. Он все больше склонялся к материалистической
точке зрения, находя значимую часть красоты в самих вещах, - так он поначалу
обожал в г-же Эльстир несколько грубоватый тип, и преследовал, пестовал его
в своих полотнах и гобеленах. Со смертью г-на Вердюрена, казалось ему, исчез
один из последних следов обреченной социальной прослойки, столь же быстро
отцветающей, как и ее часть, мода, - но именно эти слои общества
поддерживали искусство и заверяли его подлинность; то же отчаяние испытал бы
художник Галантных Празднеств после Революции, погубившей "изящества"
XVIII-го века, так огорчило бы Ренуара исчезновение Монмантра и Мулен де ла
Галетт[77]; но сильнее всего его печалила потеря, с г-ном Вердюреном, глаз и
мозга, которые обладали точнейшим видением его живописи, - в какой-то мере,
в любящей памяти этих глаз его живопись и хранилась. Конечно, появились
новые люди, и они тоже любили живопись, но это уже было другое искусство:
они не получили, как Сван и Вердюрен, у Уистлера - уроков вкуса, у Моне -
уроков истины, а только это давало право справедливо судить об Эльстире. Так
что со смертью г-на Вердюрена он отчетливее почувствовал свое одиночество,
хотя и рассорился с ним очень давно; Эльстир понимал, что с этой смертью,
смертью частицы сущего, ускользнула и частица красоты его творений, частица
мысли об этой красоте.
Что касается изменений, коснувшихся радостей г-на де Шарлю, то эти
отклонения были спорадичны. Поддерживая бесчисленные связи с "фронтами", он
не испытывал недостатка в достаточно зрелых отпускниках.

Узнай я во времена, когда я еще верил тому, что мне говорят, о
провозглашении мирных намерений со стороны Германии, Болгарии, а затем и
Греции, и я испытал бы сильное искушение им поверить. Но жизнь с Альбертиной
и Франсуазой научила меня разгадывать скрытые мысли и замыслы, и теперь я не