"Марсель Пруст. Обретенное время" - читать интересную книгу автора

подыскивая напоминавших его мужчин? И еще я подумал, что, быть может, между
ним и скрипачом, вопреки тому, что можно было подумать, никогда ничего не
было помимо чисто дружеских отношений, что г-н де Шарлю заставлял Жюпьена
отыскивать юношей, чем-то схожих с Морелем, чтобы, благодаря им, вкусить
иллюзию наслаждения с Морелем. Правда, если вспомнить, что г-н де Шарлю для
скрипача сделал, это предположение может показаться неправдоподобным, - если
бы мы не знали, что любовь не только заставляет нас приносить величайшие
жертвы любимому существу, но иногда вынуждает нас жертвовать и самим нашим
желанием, - оно, впрочем, почти не исполнимо, если предмет страсти
чувствует, что наша любовь сильнее. И неправдоподобие этой догадки, коего
она, на первый взгляд, не лишена (хотя все равно, конечно, не соответствует
действительности), почти полностью развеется, если мы учтем глубоко
страстный характер, нервический темперамент г-на де Шарлю, в этом пункте
схожий с характером Сен-Лу, - в истоке его отношений с Морелем эта
чувственность могла сыграть ту же роль, только в более негативной форме,
что, поначалу, в отношениях его племянника с Рашелью. Для того, чтобы
отношения с возлюбленной (и это может распространяться на любовь к юноше)
остались платоническими, могут найтись и другие причины, помимо добродетели
женщины и нечувственной природы любви, которую она вдохнула. Подчас любящий
излишне нетерпелив, его переполняет влечение и он не всегда находит в себе
силы, чтобы притворяться равнодушным в ожидании того момента, когда получит
все, чего хочет. Его натиски постоянны, он ежедневно пишет возлюбленной,
пытается встречаться с ней почаще, и унывает, если она ему отказывает. Но
стоит ей понять, что ее общество, ее дружба представляются значительными
благами тому, кто их лишен, и она сделает все возможное, чтобы не
предоставлять их впредь, и, пользуясь той минутой, когда разлука с ней уже
непереносима, когда он будет готов положить войне конец любой ценой, она
предпишет ему мировую, первым условием которой будут платонические
отношения. Впрочем, за время, предшествующее этому соглашению, влюбленный, -
постоянно тоскуя, алча письма и взгляда, - забывает и думать о физическом
обладании, желание которого истерзало его поначалу, но иссякло в ожидании и
уступило место потребностям другого порядка, более мучительным, впрочем,
поскольку они не удовлетворены. Так позднее мы получаем удовольствие,
которое в первые дни надеялись извлечь из ласк, в совершенно искаженном
виде: в дружеских словах, обещании побыть рядом, и эти слова - после
измучившей нас неопределенности, иногда после взгляда, омраченного тенью
отчуждения, так отдаляющего от нас человека, что нам кажется: мы никогда его
уже не увидим, - в значительной мере разряжают обстановку. Женщина
догадывается и просто счастлива, что вовсе не нужно отдаваться тому, в ком
она ощутила, - если мужчина несколько излишне нервничал поначалу, разыскивая
ее, - неисцелимое желание обладать ею. Женщина радуется, что, не отдавая
ничего, она получает гораздо больше, чем обычно получала отдаваясь. Так
самые нервные люди приходят к вере в добродетель своего идола. И этот ореол,
который они выписывают вокруг нее, это, стало быть, только производное -
хотя и несколько опосредованное - их чрезмерной любви. В этой горячке
женщина становится в один ряд с некоторыми поневоле коварными лекарствами:
снотворными, морфином. Сильнее всего они нужны вовсе не тем, кто, благодаря
им, вкусит глубокий сон и подлинные услады. Не он купит их ценой злата,
обменяет на них все, чем владеет. Это будет уже другой человек (возможно,
тот же самый, но изменившийся по прошествии лет), медикамент не принесет ему