"Марсель Пруст. Комбре" - читать интересную книгу автора

только первые четыре тома, однако он до самой смерти продолжал работать над
всем романом целиком, а не только дописывать продолжение, и кое-что менял в
первых книгах, иногда довольно существенно. Последние три тома выходили уже
после его смерти: готовил их к печати его младший брат Робер Пруст (по
профессии хирург, он отказался от медицины и посвятил себя работе над
наследием Марселя) вместе с друзьями писателя, руководствуясь иногда
собственным вкусом, а не объективными принципами, а иногда и ошибаясь,
принимая более ранние версии за более поздние и наоборот. Вот почему во
многих странах (в Америке, Германии, Италии, Японии, Китае) по этому,
полностью пересмотренному, изданию делают новые переводы. Текст "Комбре",
правда, почти не подвергся текстологическим изменениям (если не считать
исправленного разбиения на абзацы), они постепенно нарастают к концу романа.
Зато он предстал совершенно в новом свете благодаря новым комментариям, в
которых раскрываются аллюзии, скрытые цитаты, указываются источники,
приводятся параллели из черновиков, позволяющие глубже проникнуть в замысел
автора. История перевода романа Пруста на русский язык подробно изложена в
статье А. Д. Михайлова "Русская судьба Марселя Пруста" (Марсель Пруст в
русской литературе. М.: Рудомино, 2000). Первый том, "В сторону Свана",
включающий в себя "Комбре", переводился три раза: в 1927 году в издательстве
"Academia" вышел перевод А. А. Франковского, в 1928-м, в том же
издательстве, - перевод Л. Гуревич при участии С. Парнок и Б. Грифцова и,
наконец, в 1973 г. в издательстве "Художественная литература" - Н. М.
Любимова. Все это было, разумеется, задолго до 1989 года, и все три перевода
выполнены по тексту, считающемуся сегодня недостаточно выверенным.
В России по отношению к Прусту сложился, кажется, стереотип восприятия:
почтенный, интеллектуальный, но скучный. А ведь все наоборот! Мягко и
исподволь Пруст атакует все почтенные понятия и принципы, не оставляя в
целости и сохранности ни одной "священной коровы". Его интеллектуальность -
это, прежде всего, поразительное интеллектуальное бесстрашие. Мало того что
нам еще надолго хватит его исследования снобизма, что он выдал настоящий
психологический трактат о "проклятой расе", о гомосексуализме, что ревность
он разобрал по косточкам и показал ее ростки, дремлющие в каждом из нас. Но
ведь своими задумчивыми рассуждениями - иной раз даже не в главном
предложении, а в придаточном - он изничтожает дружбу, любовь, поклонение
искусству, семейные радости, набожность, верность и преданность, патриотизм.
Он приводит своего героя к полному жизненному крушению, он, наподобие того
как геометр доказывает теорему, демонстрирует иллюзорность всего на свете,
чтобы потом все-таки вернуть всему смысл, но смысл высший, внятный только
тому, кто не гоняется за ощущениями, а стремится осознать то, что
почувствовал и увидел. "В поисках потерянного времени" - книга во многих
отношениях подрывная.
И вместе с тем Пруст, что бы о нем ни говорили, был, пожалуй, последним
великим писателем, влюбленным в своих персонажей. Не только Рассказчика или
бабушку, он любит даже тетю Леони и Франсуазу, даже несносную двоюродную
бабушку и глупых Селину и Флору.
Но главная его любовь, на наш взгляд, - это любовь к литературе:
"Поиски", прежде всего, роман о литературном призвании, о становлении
писателя, и не случайно "Комбре" кончается первым литературным опытом героя,
стихотворением в прозе о трех колокольнях; судьба этого небольшого "текста в
тексте" будет потом исподволь прослеживаться на протяжении почти всего